Мыс Эванс — это плоский лавовый поток, который тянется на 3000 футов от кромки ледников, приютившихся на склонах Эребуса. Он имеет форму почти правильного равностороннего треугольника, с основанием приблизительно в 3000 футов.

Основание, отделяющее мыс от склонов Эребуса и ледников, изборождённых трещинами и могучими ледопадами, представляет собой удлинённую возвышенность с углом наклона 30°, высотою от 100 до 150 футов. Из нашего дома, то есть с расстояния 400 ярдов, она выглядит как большая насыпь, за которой вздымается величественный вулкан Эребус, увенчанный султаном дыма и пара.

Средняя высота самого мыса не превышает 30 футов, кое-где он напоминает спину тощего борова с торчащими позвонками. Впадины между ними большей частью заполнены снегом и льдом, а в одном-двух местах снега скопилось столько, что образовались леднички, впрочем очень скоро бесславно иссякающие на своём пути вниз. Есть два озерка — Скьюа и Айленд. За домом возвышается единственный на весь мыс холмик, который мы назвали Уинд-Вейн^{89}, так как на нём рас положены наши анемометры и некоторые другие метеорологические приборы. В ледничке, текущем по подветренному склону этой горушки, мы выбили две пещеры с устойчивой низкой температурой и прекрасной изоляцией. Одну использовали поэтому для магнитных наблюдений, а вторую в качестве холодильника для новозеландской баранины.

Северная сторона мыса, где мы поставили дом, полого спускается к галечному пляжу и через него соединяется с морем, точнее с Северной бухтой. Пляж был, мы это точно знали, ибо на него высаживались, но после этого даже в разгар лета нам ни разу не удалось его увидеть: зимние пурги одели его в ледяной панцирь толщиной в несколько футов.

Другая сторона мыса круто обрывается в море чёрными башнями ледяных утёсов, среди которых есть и гиганты и тридцатифутовые недоросли. Вершину треугольника составляет кенитовый же нарост, являющийся как бы самостоятельным мыском. В целом мыс Эванс мало подходящее место для прогулок в темноте — он усеян валунами всех размеров, изрезан бороздами, перегорожен сугробами слежавшегося обледенелого снега, и там ничего не стоит совершенно неожиданно для себя растянуться во всю длину на скользком голубом льду. Нетрудно себе представить, что на мысе Эванс, когда дует холодный ветер, не так уж удобно объезжать норовистых лошадей или мулов, но если нет прочного морского льда, то где же взять манеж получше.

Давайте выйдем из дому и встанем у двери. Кругом, кроме места сочленения мыса с горой, — море. Вы стоите спиной к Великому Ледяному Барьеру и полюсу и через устье залива Мак-Мёрдо и море Росса смотрите в направлении Новой Зеландии, от которой вас отделяют 2000 миль открытой воды, паковых льдов и айсбергов. Взгляните налево. Сейчас полдень, и, хотя солнце уже не показывается над горизонтом, оно ещё настолько близко, что отбрасывает мягкий жёлтый свет на Западные горы. Они образуют береговую линию залива на протяжении 30 миль, потом на севере исчезают из поля зрения, но отражаются в воздухе и чёрными островами плывут по лимонно-жёлтому небу. Прямо перед собой вы не видите ничего кроме открытого чёрного моря, а вдали высоко над линией горизонта разлит свет, который, как известно, означает, что под ним находится паковый лёд; это отблеск льда на небе. Но стоит вглядеться повнимательнее — и вы заметите в той стороне небольшую чёрную дымку, которая то появляется, то исчезает. Какое-то время вы недоумеваете, что бы это могло быть, но потом догадываетесь; перед вами отражение каких-то далёких гор или острова Бофорта, стоящего у устья залива Мак-Мёрдо и нагромождением льдин преграждающего вход в залив любым незваным пришельцам.