Все помнили, как когда-то Мао произнес фразу, ставшую знаменитой: «Пусть расцветают сто цветов». Тогда подумали, что вождь — сторонник свободы мысли, и ошиблись. Мао писал стихи, любил читать, но собственную интеллигенцию — гуманитарную (ядерщики и ракетчики были необходимы) — считал ненужной. Эти слова были ловушкой для инакомыслящих. «Как бы мы изловили всех змей, если бы не выманили их из нор? — говорил потом Мао. — Мы хотели, чтобы эти сыны черепах выползли из своих убежищ, и запели и засмердели. Лишь тогда мы смогли отловить их всех».

Иностранцы не всегда могли уловить смысл его высказываний.

— Китай — очень бедная страна, — вдруг сказал Мао Киссинджеру. — Мы располагаем немногим. Но что у нас имеется в излишке — это женщины.

Решив, что вождь шутит, Генри Киссинджер ответил в том же духе:

— На их экспорт не распространяются квоты и тарифы.

— Если они вам нужны, можем выделить вам небольшое число — несколько десятков тысяч, — предложил Мао.

— Разумеется, на добровольной основе, — уточнил присутствующий при беседе глава правительства Чжоу Эньлай.

— Пусть они поедут к вам, — продолжал понравившуюся ему мысль Мао. — Они натворят у вас дел. Так что вы сможете облегчить наше бремя.

И он громко рассмеялся.

Но Мао, видимо, почувствовал, что американский гость, скорее всего, его не понял. Исходя из того, что американцы известны своей несообразительностью, он вернулся к этой теме:

— Вам нужны наши женщины? Мы можем позволить им уехать и причинить вашей стране неисчислимые беды.

Тут Киссинджер, наконец, понял, что Мао пытается сказать ему что-то серьезное. Позднее работающие в Пекине американские дипломаты объяснили: радикально настроенные женщины — имелась в виду жена Мао Цзян Цин — весьма раздражали вождя.

Мао в письме предупреждал честолюбивую жену: «Не позволяй победе отравить тебя. Думай чаще о своих слабостях, недостатках и ошибках. Я говорил это тебе десятки раз…» Он, похоже, видел, что саморазрушительная культурная революция обрекала страну на бессилие и ставила под угрозу главное — независимость Китая. Коммунистическое государство не должно превращаться в бюрократическое царство, считал Мао. Но на старости лет почувствовал, что невозможно управлять государством с помощью идеологической экзальтации. Изоляция от мира вела к бедствиям. Мао меланхолично говорил иностранным гостям: «Нам придется отправиться на выучку за границу».

Если бы Мао мог жить вечно, Китай, возможно, и по сей день сотрясали все новые революции и «большие скачки». Но даже великие вожди не властны над природой.