Некоторые из других моих собеседников были менее осторожными, чем Иосиф, который как человек, связанный с техникой, имел, возможно, более строгие критерии. Эти люди считали, что купить изделие, изготовленное даже 20 числа, — не слишком большой риск. Однако независимо от вида товара совет, который прямо дала одна москвичка средних лет и который я слышал от многих других, гласил: «Никогда не покупайте вещь, которая была сделана после двадцатого». Ее муж кивнул в знак согласия и с характерным русским юмором, в котором всегда звучит смех сквозь слезы, стал рассказывать свой любимый анекдот о штурмовщине. Речь шла о злополучном советском рабочем, который умер и оказался в чистилище перед чиновником; чиновник обратился к нему в высокопарном покровительственном тоне советских бюрократов: «Ваши моральные качества не позволяют пустить вас в рай. Ваши документы не приведены в надлежащий порядок, и мы не можем их принять. Вам остается лишь отправиться в ад. Мой долг поставить вас в известность, что в аду есть два сектора — капиталистический и социалистический. Можете выбирать». Рабочий спросил, какая между ними разница.

— В капиталистическом аду в течение всего месяца каждый день вам будут вгонять гвоздь в зад, — грубо ответствовал чиновник.

— А в социалистическом аду то же самое?

— Социалистический ад — это совсем другое дело, товарищ, — сообщил чиновник. — Дьявол там все время напивается и постоянно не хватает гвоздей.

— Ну, тогда я, пожалуй, выберу социалистический ад, — сказал новоприбывший, просветлев.

— Пожалуйста, это ваше право, — подтвердил чиновник, — но мой долг предупредить вас, что и там все равно вгонят положенные 30 гвоздей, но в последние пять дней месяца.

В этом непочтительном отношении к особенностям функционирования советской экономики чувствуется то проникновение в русскую действительность, которое побудило Достоевского изобразить его родную страну как величественный, универсальный, упорядоченный хаос. Как бы то ни было, советская экономика очень далека от того представления о ней, которое получают туристы с Запада во время организованных экскурсий на советские промышленные предприятия, специально приукрашенные для таких визитов, или из непосредственной телевизионной передачи о стыковке советского космического корабля «Союз» с американским «Аполлоном», как будто бы убеждающей в совершенстве советской техники, или из постоянных заявлений о перевыполнении пятилетних планов, которыми Кремль бахвалится на весь мир.

Пятилетний план предлагается советскими марксистами как ключ к научной организации труда и рациональному использованию ресурсов, как надежное средство для достижения максимального роста производства и повышения производительности — поистине утопический способ обеспечения согласованного функционирования второй по мощности экономики в мире! План — это что-то вроде основного закона страны. «Выполним план!» — самое распространенное советское заклинание. Официально к плану относятся с почти мистическим благоговением, как если бы ему была присуща какая-то сверхъестественная способность поднимать деятельность людей на высший уровень, на котором уже не действуют человеческие слабости. Именно пятилетним планам, принятым впервые Сталиным в 1928 г. с целью ускорить индустриализацию, официально приписывается заслуга увеличения советского производства в 50 раз за период 1913–1973 гг. и создания основы советской экономики. Действительно, за шесть десятилетий Москва превратила отсталую, хотя и начавшую развиваться страну, в индустриальную державу. Была построена крупнейшая в мире система гидроэлектростанций, открыты несметные минеральные богатства Сибири, построены атомные ледоколы, космические корабли и автоматические станции для исследования Луны, а по таким основным показателям уровня промышленного развития, как выплавка стали, производство цемента и добыча нефти, Россия даже превзошла Америку. Но план, как завуалированно отмечали некоторые советские критики, едва ли обеспечил плавное и точное функционирование советской экономики. Наряду с впечатляющими достижениями, именно план обусловил и отсутствие гибкости, и немалые потери, и однобокое развитие советской промышленности. В некоторых отношениях система советской экономики представляется не столько плановой системой, сколько системой, направленной на выполнение некоторых основных заданий, выдвигаемых Кремлем на первое место, и на мобилизацию усилий масс для осуществления этих заданий (как и многие другие иностранцы, я, например, не имел понятия о том, насколько советское руководство преуспело в приобщении населения к труду: в 1970 г. количество работающих в России составляло 122 млн. человек, тогда как в Америке — только 85 млн. включая безработных).