В докладной записке нач. ОО НКВД Брянского фронта, ст. майора ГБ А.А. Вадиса от 11 января 1942 г. В.С. Абакумову о разглашении военной тайны и безответственном хранении секретных документов в частях 12-й армии отмечалось, что, несмотря на исчерпывающую информацию ОО дивизий командования соединений и частей по вопросу сохранения военной тайны и о нецелесообразности размещения штабов в жилых домах совместно с посторонними лицами, проживающими в них, последние продолжают размещать штабы в жилых зданиях и не ставят вопрос о переселении квартирантов в другие дома и всю оперативную работу проводят в их присутствии.

Недооценка важности выбора места дислокации помещений штабов вела к отрицательным последствиям в сохранении военной тайны. Так, штаб генерала И.С. Конева более двух месяцев не менял своего местоположения, располагаясь рядом со ст. Касня, отделы и службы занимали стоявшее на господствующей высоте яркое белое здание с колоннами и большими зеркальными окнами. Оно хорошо просматривалось на фоне окружающих деревьев, не имея никакой маскировки. Более того, все подъездные пути к дому были тщательно расчищены и для красоты посыпаны песком. Множество автомашин, антенное поле и постоянное движение групп военнослужащих лишь подчеркивало функциональное назначение «Белого дома», как называли его здесь. И возмездие за потерю бдительности, за стремление к неуместному в боевых условиях комфорту и «красивости» не заставило себя ждать. 27 немецких пикирующих бомбардировщиков разрушили не только это, но и другие здания, вывели из строя узел связи, убили и ранили 73 человека[841].

К негативным последствиям приводила и недооценка важности охраны штабов. В агентурном донесении от 2 июля 1941 г. о 1-м механизированном корпусе источник «Михайлов» отмечал, что охрана штаба при расположении на месте организована очень плохо. В комендатуре имелись всего 32 человека, из которых 10 охраняли машины с секретными документами, семь – обслуживали кухню, четыре – назначались регулировщиками. Поэтому для охраны штаба и организации его работы оставалось всего 11 человек. По данной информации Меркулов предложил 3-му отделу Северо-Западного фронта и командованию корпуса принять необходимые меры для охраны штаба корпуса[842].

В конце августа 1941 г. нач. ОО Брянского фронта, ст. майор ГБ П.Г. Бегма направил Военному совету Брянского фронта докладную записку, в которой отметил плохую охрану штаба 13 армии. Внешнюю охрану штаба нес отдельный батальон, а внутреннюю – комендантская рота. Оба эти подразделения использовались не по назначению. Например, 25 августа 1941 г. по приказу командира батальон был выброшен за 25–30 км от расположения штаба с задачей занять участок линии обороны. Бойцы комендантской роты часто посылались в командировку и разведку и выделялись для сопровождения командования армии, тогда как эту задачу должен был решать батальон охраны. Дежурные по лагерю не знали расположения постов, часовые несли службу не бдительно, не требуя даже в ночное время предъявления пропусков у проходящих лиц и никого не задерживали. К сожалению, об этих недочетах знало руководство штаба армии от ОО НКВД армии, но решительных мер к улучшению охраны штаба не приняло. Для предупреждения возможности проникновения немецкой агентуры в штабы, разведотделы и другие управленческие органы Красной армии фронтов, армий и дивизий НКВД СССР особые отделы тщательно подбирали личный состав для охраны штабов. Так, 11 ноября 1941 г. Берия запретил Военным советам фронтов армий и военных округов, командирам частей и соединений Красной армии принимать на работу в штабы, разведывательные отделы, узлы связи, шифровальные пункты и др. управления органов Красной армии военнослужащих, вернувшихся из плена или окружения.