Сотни мелочей было видно старику с его рабочего стола. Не весь город, а одна лишь улица. В дальнем пятиэтажном доме в подвальчике примостился погребок. Москаленко изредка нырял туда по узкой каменной лестнице, чтобы глотнуть винишко, закусить бутербродом с колбасой или сыром, послушать музыкальный автомат. На автобусной остановке всегда была толчея. Но сегодня небесный вечерний Чертог обозначил одиноко маячившую тощую, длинную фигуру паренька.

Иван Михайлович приглядывался к осени, к людям. Разные чувства в его душе, как и разные мысли. Белоснежным символом вдоль дворовых гаражей стояли три ряда берез, посаженные два десятка лет назад соседом-композитором. Светлые березовые тени с детства на судьбу Москаленко легли, как ложится легкий лист осенний на ладони теплые земли. Он родился в селе на окраине березового леса, и дневал, и ночевал пацаном в избушке лесника, долгие годы преподавал в Академгородке неподалеку от березовой рощи, где святая зимняя благодать подарила ему далекие крики сов и ночное трепетание листвы, и шелест трав, и вздохи ветерка…

…Оставшись наедине с самим собой, ветеран Великой Отечественной не мог предвидеть, что Ельцин в «кровавое наследство» новому президенту Владимиру Путину оставит на двадцать первый век и вторую войну, которая втихую готовилась масхадово-басаево-хаттабским криминальным треугольником. На Хасавюртовские отношения Масхадов просто-напросто наплевал, ни одного дня не признавал Ичкерию в составе России. Правительство республики он доверил террористу № 1 Басаеву. Полевые командиры распределили между собой нефтяные скважины, их тейпы — сферы влияния. В республику хлынули исламистские эмиссары и иностранные шпионы.

Как с горечью признавался журналист Кисин в газете «Яблоко России»: «В Грозном стали расстреливать чеченцев, работавших при пророссийском президенте Завгаеве, на рынке вовсю рубили руки голодным землякам, вынужденным воровать при шариатском режиме. На базах под Сержень-Юртом Хаттаб в открытую готовил диверсантов для терактов против северного соседа, на телеэкранах замелькали бородатые лица ваххабитов, а в прессе не стеснялись говорить о предстоящем походе на кафиров…».

…Игры в независимость превратили цветущий край в бандитский анклав, сделав заложником целый народ…

Предприятия не работали, в школах не учились, в больницах никого и нечем стало лечить. Резко выросла детская смертность. Взрослые поголовно ушли в наркомафию и бензиновый бизнес, как китайцы в период «большого скачка». Старики жили исключительно огородничеством. Те, у кого не оставалось родственников, могли уповать лишь на Аллаха. Обнищание достигло крайнего предела. От голода и нищеты брались за оружие и занимались либо бандитизмом, либо похищениями людей и скота, либо шли к Хатгабу. Бен Ладен с его миллиардами тут появился как нельзя кстати… Здорово помогли американскому казначейству — напечатали около 16 миллиардов фальшивых долларов. Бен Ладен с шейхами для разнообразия подкинули немного настоящих… По 100 долларов для желающих принять ваххабизм — для Ичкерии сумма запредельная… С криками о «великой Ичкерии от моря до моря» и шариатском государстве волонтеры двинулись туда, куда ни в коем случае соваться не надо было… Войдя с оружием в Дагестан и диктуя собственные законы, боевики вместо союзника получили врага…».