Здесь уже полное отчаяние. Вместо привычного «дорогой Слим», обиженно-презрительное «мистер Слишком-я-хорош-чтобы-писать-или-звонить-фанам». С ушедшими верой и надеждой на какое-то душевное, а, быть может, и более того единение с превратившимся в далекую, недостижимую любовь кумиром уходит заодно и единственный смысл существования этого обезумевшего от своей неутоленной фанатской страсти теряющего рассудок человека. Жить больше незачем, и, расставаясь с жизнью, он готов самым жестоким образом унести с собой и несчастную женщину, мать его неродившегося ребенка, единственная вина которой в том, что она не смогла разделить его маниакальную одержимость. Упреки, обвинения в адрес далекого Слима, желание отомстить ему за равнодушие своей смертью и угроза являться к нему по ночам в виде чудовищного кошмара совести – это все слова, которые он может теперь адресовать объекту своего поклонения и любви.
И даже тут слова эти облечены когда в явные, когда в скрытые цитаты. «Я
Отсыл к песне Фила Коллинза “In the Air of the Night” связан с бытовавшей в рок-мире, но так и не подтвержденной легендой о том, что строчка в этой песне “Well, if you told me you were drowning/I would not lend a hand” (Если бы ты сказала мне, что тонешь, я не протянул бы тебе руку) основана на реальном опыте в жизни Коллинза, тем более что песня – первый хит начавшего сольную карьеру барабанщика Genesis – была написана по следам его тяжелого развода с женой. Сам певец какую бы то ни было связь текста песни с реальностью категорически отрицал, но для Стэна, погруженного не столько в реальность, сколько в свои навязчивые, вскормленные рок-мифологией мечты, это не важно. Это для него просто еще один повод выплеснуть свою фрустрацию в адрес Слима и провести тешащую его самолюбие параллель с мифом.