— Сам я ничего не знаю о МиГ-29, — добавил Ролф, — но в Вашингтоне у нас есть люди, которые знают. Если их заинтересует то, что вы напишете, мы будем с вами работать.

Ролф оставил русского одного на 45 минут и, когда вернулся, обнаружил, что летчик успел сделать около 12 страниц записей и рисунков. Он взял эти записи и сказал пилоту, что если Вашингтон заинтересуется его сведениями, то в следующую субботу они встретятся в одном из восточноберлинских парков. Он также попросил его никогда больше не приходить в посольство.

Ролф направил заметки пилота в Лэнгли по закрытому факсу и на следующий день получил ответ, что игра стоит свеч. Заметки пилота уже раскрывали о МиГ-29 то, что не было известно американским военным экспертам, и этим стоило заняться.

Когда в субботу Ролф встретился с пилотом в восточноберлинском парке, русский летчик согласился остаться на своем месте и работать с ЦРУ, пока будет подготовлено все необходимое для его побега. Ролф также сказал ему, что они могут встречаться в одном из парков Лейпцига, который был всего в тридцати минутах езды на автобусе от советской авиабазы. Ролф снабдил своего нового агента фотоаппаратом, с помощью которого тот мог тайно фотографировать техническую документацию к МиГ-29 и другие имеющиеся на авиабазе секретные материалы. На случай срыва основной встречи была обусловлена запасная — Ролф должен был ждать пилота через два дня в небольшой немецкой деревеньке в трех километрах от авиабазы.

Пилот МиГ занимался шпионажем с удовольствием, и вскоре от него были получены десятки комплектов технической документации советских ВВС. Потом он захотел узнать, какой ЦРУ дало ему псевдоним. Обычно псевдонимы агентам не раскрывались, но пилот очень настаивал, и Ролф сдался.

— Ты «Спаниель».

— «Спаниель», как собака? — переспросил изумленный пилот. — Вы назвали меня собакой!

Ролф пытался объяснить, что псевдонимы выбираются произвольно компьютером и это имя никак не отражало то, что ЦРУ о нем думало. Это, однако, не успокоило разъяренного пилота, который потребовал немедленной смены псевдонима. Вскоре «Спаниель» стал «Макраме».

Обида пилота из-за псевдонима ничуть не помешала ему стать ценным источником. Его недовольство советской системой и особенно командованием ВВС служило основным мотивом. Вскоре он уже фотографировал тысячи страниц документов советских ВВС, практически все, что представляло какую-нибудь ценность, в секретной библиотеке его базы.

Он работал так быстро, что специальный миниатюрный фотоаппарат ЦРУ размером с зажигалку типа «Бик» уже не удовлетворял его. Ролф уступил его требованиям и дал ему деньги на приобретение в Лейпциге собственной 35-миллиметровой фотокамеры. Количество фотоматериалов от пилота резко возросло. Он не прятал свой дорогой фотоаппарат и вскоре стал неофициальным фотографом авиабазы, снимал своих друзей-летчиков и даже своих командиров, давая им фотокарточки, которые они могли отправлять своим семьям.