Когда Жоффр прибыл в Компьен, он призвал английского командующего держать фронт до тех пор, пока не наступит благоприятный момент для возобновления наступления. Его аргументы, как казалось, не возымели действия. Он «ясно видел», как Мэррэй осторожно дернул фельдмаршала за китель, опасаясь, чтобы тот не согласился. Это было излишним, поскольку Френч не переставая твердил Жоффру: «Нет, нет». По его словам, английская армия, понесшая значительные потери, была сейчас небоеспособной, и ей требовалось не меньше двух дней для отдыха и восстановления сил. Жоффр не мог тут же сместить его, как французского генерала; он не позволил себе дать волю чувству гнева, чтобы добиться своего, как в случае с Ланрезаком у Марля. Поскольку англичане отступали, обгоняя фронт между Ланрезаком и Монури, французские армии уже не могли удержать занимаемых рубежей, и поэтому все надежды на выполнение Общего приказа № 2 окончательно рухнули. Жоффр, по собственному признанию, уехал в «сквернейшем настроении».

Намерения Джона Френча шли гораздо дальше того, о чем он говорил с Жоффром. Не обращая внимания на союзника, находившегося на грани поражения, Френч попросил своего инспектора по связи генерал-майора Робба подготовить план «неминуемого и длительного отступления к югу, с обходом Парижа с запада и востока». Можно сказать, в данном случае инструкции Китченера были ни при чем. Отражая глубокое недоверие к обязательствам Генри Вильсона по «плану-17», они преследовали цель сдержать не в меру агрессивного Джона Френча и слишком большого франкофила Генри Вильсона с тем, чтобы английская армия не оказалась вовлеченной французами в какую-либо авантюру в рамках «наступления до победного конца», которая могла привести к уничтожению или пленению большей части войск. Однако эти инструкции никогда не предусматривали проявления излишней осторожности, чуть ли не граничившей с предательством союзника. Но невозможно удержать пот, выступающий со страха, а Джон Френч боялся потерять армию, а с ней свое имя и репутацию.

Его войска не представляли, как он утверждал, разбитую армию, неспособную к дальнейшим усилиям. Ее солдаты и офицеры, по их же свидетельству, сохранили высокий боевой дух. Подполковник Фредерик Морис из 3-й дивизии считал, что крайняя усталость, истертые в кровь ноги и отсутствие горячей пищи — все это проходит после хорошей еды, крепкого ночного сна и бани. «Только это и нужно было нашей армии, чтобы она смогла вновь занять боевые позиции». По словам капитана Эрнеста Гамильтона из 11-го гусарского полка, после отдыха 29 августа английский экспедиционный корпус «находился в отличной форме и полной боеготовности». Генерал-адъютант Макреди заявил, что «английским войскам» требовались только отдых и пища для восстановления сил и боевого духа, «чтобы проучить немцев».