Еще три подгруппы суждений представляются маргинальными и равными по своим весам: «Россия будет развиваться по примеру азиатских стран (Китая, Индии)» (4 %), «Россия вернется к социализму» и ее «ждет неминуемая гибель» (по 3 %). Иначе говоря, конструкция социального времени одна и та же, различия – в векторе и характере оценки. Самоуверенность и надежды характерны в первую очередь для самых молодых, но не самых образованных москвичей (как, впрочем, и катастрофические сценарии, то есть время здесь воспринимается более разнообразно). Рутинные прогнозы (экстраполяция сегодняшнего положения) – для людей постарше и чуть более образованных, жителей периферийных городов. Реакционный или ретроориентированный сценарий – для носителей (в основном пожилых) ностальгических и безосновательных представлений вчерашнего дня.

Ноябрь 2009 года. N = 1600.

Рис. 8.2. Как вы считаете, возможно ли в ближайшие 10 лет в России решительное переустройство общества, «построение вместо “общества, в котором вожди думают и решают за всех”, “общества умных, свободных и ответственных людей”?»

Таблица 67.2

Как вы думаете, почему невозможно в ближайшие 10 лет в России решительное переустройство общества?

От тех, кто ответил отрицательно на вопрос: «Возможно в ближайшие 10 лет в России решительное переустройство общества?». N = 1100.

Такая стертость временных ориентаций – следствие не столько неразработанности перспектив страны, сколько действия механизмов фрустрации, подавления мнений о будущем. Трезвое осознание того положения, в котором к настоящему моменту оказалась бывшая великая держава, оказывается в противоречии с общими рамками истории и коллективной самоидентичности (культуры догоняющей модернизации при авторитарном режиме). Признание краха идеологии и практики строительства «нового коммунистического общества», несостоятельности демократического «транзита», а также сознаваемая сомнительность претензий на статус великой державы (или – скажем осторожнее, с учетом опыта крымской мобилизации – двусмысленность подобных претензий) оказываются слишком травмирующими для сохранения массовой идентичности факторами.

Поэтому как функциональное следствие сохраняющегося воздействия пропаганды и других государственных идеологических институтов работают механизмы вытеснения этих обстоятельств или их разгрузки, замещения. К концу перестройки (1989–1991) факт исторического поражения и отсталости России признавался большинством опрошенных, но затем, по мере стабилизации положения вещей, начал вытесняться, а после кризиса 1998 года опять то открывался, то вытеснялся (табл. 68.2–69.2):