Согласны ли вы или нет со следующими суждениями:

*В 2001 году формулировки были иными: «Ответственные государственные должности в России должны занимать преимущественно русские» / «Ответственные государственные должности в России должны заниматься не в соответствии с национальностью, а в соответствии с уровнем компетенции».

Таблица 75.2E

Согласны ли вы или нет со следующими суждениями:

На защитный характер подобных реакций указывает также и заметный рост протекционистских настроений, требований оградить российских предпринимателей от конкуренции с иностранцами (притом что сам по себе бизнес в России постоянно вызывает подозрения и имеет очень слабую легитимность; другими словами, пусть и «прохиндеи», но это наши «прохиндеи»!) (табл. 75.2D–75.2E).

Поскольку никаких убедительных и, главное – позитивных оснований для утверждении «величия России» в ближайшем будущем не предвиделось, то для изживания или смягчения коллективных комплексов неполноценности и скрытых травм самоопределения, фрустраций можно было рассчитывать лишь на дисквалификацию (снижение ценностной значимости и притягательности) образа Запада как воплощения современности, ориентира развития и зеркальной проекции «самих себя» (идеального или желаемого образа национального «мы»). Единственным логическим выходом из этого могло стать только усиление конфронтации с западными странами и возвращение к традициям имперского изоляционизма и самовосхваления, которое было взято на вооружение путинским руководством уже в середине 2000-х годов и приобрело форму официальной доктрины государственной политики в начале 2007 года, а практически реализовалось в антилиберальной политике борьбы с гражданским обществом в 2011–2012 годах и закрепилось после аннексии Крыма.

Ограниченность временных горизонтов российского населения

Повторю исходную методологическую посылку своего анализа: структура времени определяется структурой социальных взаимодействий, обусловленных различными интересами (прежде всего – повседневной адаптации, институциональной или групповой лояльности, конформизма, редукции конфликтов и пр.), а также усилиями по поддержанию коллективной и личностной идентичности, ценностными ориентациями, характером запросов и аспираций, параметрами мобильности и т. п. Системный характер временных представлений и изменений значений времени в исследовании посттоталитарного социума осознается и проявляется не сразу, поскольку в российском обществе, в котором процессы модернизации и контрмодернизации очень тесно переплетены и взаимосвязаны, их структура скрыта различными в содержательном плане социальными отношениями. Анализ массовых представлений о времени, основывающийся на данных социологических опросов или исследований общественного мнения, требует разбора разных – по масштабу, смыслу и функциям – содержательных, предметных механизмов последовательного упорядочения действий и представлений о событиях прошлого, настоящего и будущего. Но тем важнее оказывается задача не только зафиксировать изменения в системе институтов, в массовых представлениях о них и пространстве возможностей действия самих людей (или, напротив, их отсутствие, несмотря на существенные, казалось бы, трансформации в общественной и политической жизни), но и объяснить, почему в одних институциональных сферах изменения происходят синхронно, а в других – их нет или они идут с очень разной скоростью.