Ирина Гордеева (РГГУ) представила доклад «Дискуссии 1990‐х годов об индивидуальности и проблема становления автономной личности в России», который стал хорошей иллюстрацией того, как всеобщее проявляется в индивидуальном. «Всеобщим» в данном случае выступили идеи Баткина, а индивидуальным — личный опыт докладчицы, применившей их в своей работе над изучением толстовства и его судьбы в ХX веке. Около года назад, выступая на научном семинаре ИВГИ, докладчица рассказала о происшедшем в 1970‐е годы симбиозе толстовства и движения хиппи. Так вот, при изучении этих персонажей, которые сначала противопоставили себя обществу, выпали из него, а потом добровольно в него вернулись и приняли на себя ответственность за происходящее, ей пригодились мысли Баткина об «индивидуации» — становлении современной личности. Более того, Баткин оказался ей нужнее, чем современные российские историки, изучающие советский опыт и советскую субъективность. На вопрос Ольги Бессмертной, какую разницу видит докладчица между этими историками и Баткиным, докладчица ответила, что она, как и Баткин, не отделяет себя от объектов исследования, а историки советской субъективности смотрят на них со стороны и порой с некоторым пренебрежением.

Борис Степанов (НИУ ВШЭ) прочел доклад «Л. М. Баткин в полемике об истории культуры (1960–1970‐е годы)». Докладчик рассмотрел роль Баткина в организации пространства научной дискуссии и его участие в полемике с различными представителями гуманитарного сообщества: со структуралистами, с исследователями риторической культуры С. С. Аверинцевым и А. В. Михайловым, с философами Ю. Н. Давыдовым и П. П. Гайденко. Споры велись чаще всего в пространстве неформальных семинаров, но порой и в печати (например, в «Вопросах литературы»), а после 1989 года, когда начал выходить альманах «Одиссей», — на собственной площадке. Первая дискуссия в «Одиссее» — о личности и индивидуальности — была инициирована именно Баткиным. Степанов особенно подробно остановился на полемике Баткина с А. Я. Гуревичем, которая как раз в результате дискуссии 1990 года перешла в «открытую фазу». Для Гуревича, как и для Баткина, очень важным автором был Бахтин, однако они понимали и применяли его идеи по-разному. Гуревич писал о возможности диалога с прошедшей эпохой, но считал, что литературные произведения прошлого закрыты для исследователя, Баткин же исходил из того, что текст, понимаемый как личность, открыт всегда. Впрочем, это изучение текста как личности входило в противоречие с другими идеями Баткина, согласно которым до Возрождения личностей не существовало и, например, Франциск Ассизский не личность, хотя и особенная «неличность».