Англичанин Морис Беринг в русской литературе отмечает два главных типа, соответствующие действительной жизни русских людей и составляющие его характерную особенность. Эти типы – Люцифер и Иванушка-дурачок. Люциферы – это люди невероятной отваги, мощи, удали и молодечества, превосходящие все, что доселе дал мир, и тем не менее поражающие своей скромностью, отсутствием рисовки и даже мысли о том, что они сделали нечто необыкновенное. Это Архипы Осиповы, Фомы Даниловы, Дьяковы, Петеренки, Очечкины, Суворовы, Скобелевы, Кондратенки, Макаровы, цусимские герои и прочие с Петром Великим во главе. Иванушки-дурачки – это вся остальная русская масса, носительница кротости, смирения, самоунижения, человеколюбия, доброты, милосердия, сочувствия, сострадания и самопожертвования.

Русский поэтический гений и русская поэзия не только тесно связаны с почвой, но и основываются на глубоком здоровом смысле и проникнуты им, проникнуты удивительной простотой, идущей прямо к делу и не терпящей вычурности, лишних украшений. Русские поэты сделали то, что им дает единственное исключительное положение в мировой литературе: это извлечь поэзию из ежедневной жизни, которую они видели кругом себя, и выразить ее в стихах неподражаемой красоты. «В русской поэзии есть такая простота и здравость изображения, какие нигде больше не встречаются; те же свойства мы видели в русском народном творчестве… Если русский поэт и русский мужик просты, не любят необузданной фантазии и более всего любят правду, – если своей близостью к природе, своим даром видеть вещи в их действительном свете и выражать их с величайшей простотой: спокойно, без всякой искусственности и эффективности, они давали нам право назвать их реалистами, – то, в таком случае, реализм не есть знание определенной школы, теория ограниченного кружка людей, или лозунг литературной партии, а лишь естественное выражение русского характера и русской натуры»[117].

Но мне кажется, англичанин просмотрел еще одну особенность русской нации, которая отмечена русскими глубокими мыслителями.

По Достоевскому, в русском характере больше всего высказывается высокосинтетическая способность всемирное™, всечеловечности. Он сочувствует всему человеческому, без различия нации, крови и почвы. У него инстинкты общечеловечности. Он носит в себе начало примирения кажущегося непримиримым. Самокритика одна из черт нации. В силу присущего русской нации человеколюбия она бескорыстно проливает свою кровь за счастье и свободу других порабощенных народов.

«Грядущее покажет, кому предоставлено стать впереди всего движения, – говорит Хомяков, – но если есть какая-нибудь истина в братстве человеческом, если чувство любви, правды и добра не призрак, а сила живая, не умирающая: зародыш будущей жизни мировой не германец, аристократ и завоеватель, – а славянин, труженик и разночинец, призывается к плодотворному подвигу и великому служению». Эту идею ярче и определеннее приводит Достоевский.