Мыслящий же широко, по-европейски, Пушкин в своем произведении впервые в русской литературе столкнул на равных радикала и консерватора.
Закономерное и необходимое противоборство радикальных и консервативных взглядов в нормальных обстоятельствах помогает регулировать государственную систему, не дает ей закоснеть и сдерживает ее катастрофическое разрушение. Но в условиях российской политической жизни такой обмен мнениями казался всегда неприемлемым и сверху, и снизу: со стороны правительства – по праву самовластной силы, со стороны радикалов – по бесправию нещадно гонимых, вынужденных возлагать надежды только на революционный слом системы. Может быть, потому и оставалось непонятным пушкинское «Путешествие из Москвы в Петербург», что до сих пор мы не научились вдумчиво вслушиваться в спор противоборствующих партий, стремимся ввязаться в «последний и решительный бой».
Грибоедовский эпизод в «Путешествии в Арзрум»
Грибоедовский эпизод в «Путешествии в Арзрум»
В «Путешествии в Арзрум» Пушкин сообщил, что 11 июня 1829 года близ селения Гергеры произошло событие экстраординарное.
Два вола впряженные в арбу подымались на крутую дорогу. Несколько грузин сопровождали арбу. «Откуда вы?» – спросил я их. – «Из Тегерана». – «Что вы везете?» – «Грибоеда». – Это было тело убитого Грибоедова, которое препровождали в Тифлис (VIII, 460).
Два вола впряженные в арбу подымались на крутую дорогу. Несколько грузин сопровождали арбу. «Откуда вы?» – спросил я их. – «Из Тегерана». – «Что вы везете?» –
Состоялась ли на самом деле эта встреча?[545]«1-го мая (1829 г.) – свидетельствовал очевидец, – тело покойного министра привезено было (из Персии) к Джульфской переправе. (…) Устроенные по эриванской дороге карантины замедлили привезение тела его до последних чисел июня месяца: с того времени по 18 июля – день, назначенный для погребения, оно находилось в Артачальском карантине, отстоящем от города (Тифлиса) в трех верстах».[546]
По Григорьеву (а он присутствовал при переправе тела Грибоедова через Араке), уже в Персии прах полномочного министра везли «в трахтраване, обитом белым сукном; гроб (…) самой простой работы был покрыт черным плисом и внутри обит кожею; за трахтраваном вели двух парадных лошадей, и позади ехало сто человек персидской конницы с одним султаном. На русском берегу Аракса тело переложено было в другой гроб и поставлено на дроги. Свиту персидскую сменил батальон наших войск и два орудия».[547]