Что это за тени на пригорке? Два высоких странных силуэта! А! Это пасутся лошади. Откуда они? По-видимому, одна англичанина, другая его вестового, а откуда еще третья? Он вгляделся. Это не лошадь, это мул полицейского, того, что храпит там, под навесом.

Фуст обошел домик. Там кто-то шевелится во сне. Это хорошо, что спят. Хорошо неожиданно войти. Он ступал по камням, но они были гулки и неровны, оседали под ногой, — нельзя бесшумно открыть дверь, все равно там, внутри, будет слышно.

Фуст остановился у двери и слушал. Она подалась и открылась. Он вошел. Тут было намного темнее, чем на улице, холодно и сыро. Тут даже не было очага. Вернее, он где-то был, но огня на нем не разводили, или он погас давно. В углу что-то темное под грудой одеял. Без света не разберешь. Он вынул фонарик и держал его в одной руке, в другой сжимал пистолет. Свет фонарика упал на спящего. Но тот крепко спал или притворялся. Фуст кашлянул и постучал ногой о пол. Сверток заворочался. Из груды одеял высунулось лицо с большими глазами и хитрым острым носом. Фуст наклонился осветив лежащего, хотя он уже знал, кто это. Это был Умар Али. Шофер узнал в мрачной ночной фигуре Фуста. Солдатская исполнительность, умение вставать по тревоге никогда не покидали его. Отбросив одеяло, он поднялся во весь рост и, стоя без обуви на каменном полу, ждал приказаний. В этом сумасшедшем мире все так устроено, что даже нельзя выспаться. Что хочет этот американец ночью от шофера, когда ехать некуда?

— Где Фазлур? — спросил Фуст, и свет его фонарика ударил прямо в лицо.

Умар Али молчал, точно он не слышал вопроса.

— Где Фазлур? — повторил Фуст.

Тогда Умар Али с лицом каменным, как эти стены, ответил:

— Фазлур ушел в горы. Он с нами не пойдет дальше. Он сказал, что пришел домой. Куда же ему еще идти?

— Ты ему сказал что-нибудь? Да, сказал? И он поэтому ушел? Ты сказал, как ламбадар разоблачил его, ты сказал ему?

— Я ему ничего не говорил. Я ничего не слышал. Я ничего не знаю. Что я мог ему сказать?

Фуст дрожал от ярости. Он охотно схватил бы сейчас этого жесткого, крепкого, как воловий бич, человека за горло и бил бы по голове рукояткой пистолета, пока тот не ответил бы на все вопросы. Вместо этого Фуст громко сказал:

— Все вы обманщики и трусы, бродяги, клятвопреступники! Ты тоже вместе с ними! Ты тоже скажешь — ехать нельзя.

— Ехать нельзя! — как эхо, ответил Умар Али.

— Почему? Тысяча дьяволов, почему нельзя?

— Потому что ждут обвалов с часу на час. И большой воды. Посмотрите на реку. Она уже непохожа на себя. Ехать нельзя.