Но то был печальный день. Музыканты и их товарищи сидели большой компанией в «Маргарите», отмечая девять дней со дня смерти Вадима Дорохова. Орал рок-н-ролл, а Ёж со слезами в голосе пел любимые Вадиковы песни.

Вдруг открылась дверь, и вошёл Александр Филиппенко во главе большой компании:

– Ух, чуваки! Какую ж вы классную музыку слушаете!.. – закричал он с порога.

Актёр подсел к музыкантам, они разговорились, и оказалось, что Филиппенко, как и Ёж, тоже живёт на Патриках.

Ёж и Филиппенко стали теперь часто встречаться на Патриарших. Разговоры, как правило, начинались за столиком в «Маргарите», а заканчивались на кухне у Валерки. Филиппенко весело рассказывал о своей семье, о сыне, который решил стать музыкантом, а Ёж подробно выспрашивал о работе над спектаклем «Взрослая дочь молодого человека».

Однажды Филиппенко позвонил Валерке и позвал в Центральный дом работников искусств, что на Кузнецком Мосту, где должна была состояться презентация новой книги Виктора Славкина «Памятник неизвестному стиляге». В ЦДРИ пришли и Алексей Козлов, и Виктор Шендерович, а также множество седовласых импозантных людей. «Наверное, бывшие стиляги», – отметил про себя Валерка.

Филиппенко был ведущим этого вечера. Сначала он зачитал куски из «Взрослой дочери», потом – фрагменты из «Памятника неизвестному стиляге», а затем вызвал Ежа:

– Вот у нас тут есть человек, который поддерживает эту культуру…

Валерка смущённо пробормотал несколько общих фраз, потом подошёл к Славкину, поблагодарил его за книгу, сказал, что уже читал отрывки, опубликованные в журнале «Юность», и что они ему очень понравились. Пока Ёж говорил всё это, Славкин подписывал ему книгу, которую тут же и вручил…

Довелось Ежу поручкаться и с самим Бэмсом, героем пьесы «Взрослая дочь молодого человека».

«Да, я знал настоящего Бэмса, – вспоминал Валерка. – Мы с ним познакомились 8 января 1994 году в „Пилоте”, где отмечался день рождения Элвиса Пресли. Там была большая тусовка. Вдруг смотрю: сквозь толпу пробирается стильный мужик в белой ковбойской шляпе. Думаю: „Это ж кто-то из старых, наверное…” А я видел фотографию Бэмса в „Юности”, где он был в той же белой шляпе и в белом костюме. Я подошёл к нему:

– Здрасте!

– Здрасте!

– Вы – Бэмс?

– Откуда вы меня знаете?

– Да я в „Юности” о вас читал…

– Да, это я. Вот пришёл посмотреть, как у вас тут дела…

Потом мы несколько раз перезванивались, но встретиться больше не довелось: то он болел, то мы были на гастролях. Судя по номеру телефона, он жил где-то в районе «Беговой» или «Полежаевской». А прожил он недолго, умер вскоре после нашей встречи. Саша Филиппенко мне потом сказал, что его зарезали. Всё это очень странно, потому что жил он бедно и взять у него, кроме плакатов Элвиса Пресли, было нечего…»