Национализм опровергает постулат Карла Маркса о единстве интернационального пролетариата. Глобализация же подтверждает замечание Адама Смита о том, что «владелец земли по необходимости является гражданином того государства, в котором он владеет землей… а владелец пая является гражданином мира, совсем не обязательно связанным с какой-либо конкретной страной»^{442}. Слова Смита, сказанные в 1776 году, как нельзя лучше отражают образ мышления современных бизнесменов. Проанализировав интервью менеджеров двадцати трех американских транснациональных корпораций и некоммерческих организаций, Джеймс Дэвисон Хантер и Джошуа Йейтс пришли к следующему выводу: «Эти элиты определенно космополитичны: они перемещаются по всему миру, и весь мир служит ареной их действий. Они действительно воспринимают себя как „граждан мира“. Снова и снова мы слышим, как они называют себя гражданами мира, у которых случайно оказались в карманах американские паспорта, и все реже и реже можно услышать упоминания об американских гражданах, работающих в международной организации. Они обладают всеми теми качествами, каких ожидают от космополитов: это городские люди, отлично образованные, универсалисты в своих воззрениях на политику и на этнические лояльности». Вместе с «глобалистической элитой» других стран американские космополиты находятся в «социокультурном пузыре», стенки которого отделяют их от национальных культур, и общаются друг с другом посредством «гуманитарно-технологического английского» — или, как выразились Хантер и Йейтс, «глобального языка».

Глобалисты рассматривают весь мир как единую экономическую сущность. Дом для них — не национальное общество, а глобальный рынок. Как замечают Хантер и Йейтс: «Все эти глобалистические организации, не только транснациональные корпорации, действуют в мире, в котором существуют „расширяющиеся рынки“, „конкурентные преимущества“, „эффективность“, „соотношение стоимости и эффективности“, „максимизация прибыли и минимизация затрат“, „рыночные ниши“, „прибыльность“ и „практический результат“». Свою сосредоточенность на экономике они оправдывают тем, что должны удовлетворять потребности потребителей по всему миру. Таково их кредо. «Глобализация, — говорит консультант Дэниел Мидленд, — передала власть от национальных правительств мировому потребителю». Иными словами, когда глобальный рынок заменяет собой национальное общество, гражданин конкретного государства превращается в глобального потребителя^{443}.

«Экономические транснационалисты» — ядро зарождающегося глобального суперкласса. «Чем дольше продолжаются споры о последствиях глобализации, тем очевиднее становится по меньшей мере одно из них, — говорится в отчете Совета глобальной экономической политики. — Преимущества интегрированной мировой экономики породили новую, глобальную элиту. Этих людей, которых называют „давосскими мальчиками“, „золотыми воротничками“ и „космократами“, объединяют новые концепции глобальной связанности. К этому классу принадлежат ученые, работники международных организаций, сотрудники и менеджеры транснациональных компаний, бизнесмены, успешно осваивающие сферу высоких технологий…» В 2000 году «золотых воротничков» насчитывалось около 20 миллионов человек, 40 процентов из которых были американцами; к 2010 году, как ожидается, эта новая элита удвоит свою численность^{444}. В США представители этой элиты составляют менее 4 процентов от общего населения страны; они не нуждаются в национальной идентичности и воспринимают федеральное правительство как реликт прошлого, чья единственная задача — содействовать упрочению глобальной экономики. В ближайшие годы, по предсказанию менеджера одной корпорации, «единственными людьми, которых еще будут заботить государственные границы, останутся политики»^{445}.