Что делать? Пошли к школьникам. Летчиков, мол, вы любите? Любим, кричат. Та-ак. А танкистов любите? Любим, кричат. Ну, вот тогда айдате к нам, учиться будем. И повалили. Честное слово, повалили.

Но нам уже и без честного слова директора было ясно, что в цехах главным образом работают подростки.

Директор подошел к девушке. Она маленькая, золотоголовая. Лицо все обсыпано веснушками — веснушки на носу, на щеках и даже на подбородке. Это ей очень идет, но она-то, видимо, от этого страдает. Как только мы подошли к ней, она ладошкой прикрыла лицо.

— Ах, дочка, дочка! Молодчина ты у меня. Как программу выполняешь?

Девушка вспыхнула, опустила глаза и еле слышно:

— Выполняю, Иван Иванович.

— А ты громче, громче об этом говори. О славе ведь говоришь, о хорошем деле. На весь цех крикни: программу, мол, выполнила!

— Вот когда перевыполнять буду, тогда и крикну,— еще тише говорит девушка.

Она этим даже как-то озадачила директора. Он чуточку постоял около нее молча, затем подхватил:

— Ой, молодчина! — И обернулся к нам: — Да они у нас тут все такие. Есть, кто всей семьей работает. Например, Чесалкины. Мать, дочки, сыновья. А хотите, я вам покажу наши знаменитые автоматы? О-о-о! Это чудо-машины.

И вот мы в новом цехе. Тут в ряд стоят станки. Их очень много, но сами они будто игрушечные.

— Вот на этот, на этот подивитесь,— говорит директор и подводит нас к одному из автоматов.— Смотрите, какой он сердитый.

И в самом деле, станок работает как-то сердито, напоминая щенка, которому впервые попала в зубы кость, и он грызет ее, ворчит, боясь, как бы у него эту кость не отняли. Вот повернулся маленький рычажок. Упал на кончик проволоки, упал и вдруг резко рванул... Рванул, чуть поднялся, на какую-то секунду задержался, как бы хвастаясь перед нами тем, что оторвал, затем перекинулся на другую сторону и что-то выбросил. И опять перекинулся к проволоке, опять рванул, опять задержался и опять что-то выбросил. Так без конца и без устали.

— Здорово! Что он делает?

— Деталь для камней,— отвечает паренек, стоящий у станка.

— А ну, покажи нам эту деталь,— просит директор и громко хохочет, видимо, намереваясь нас чем-то ошарашить.

Паренек что-то несет нам на кончике пальца. Показывает:

— Вот. Вота,— говорит он весьма серьезно,— деталь.— Но и сам он не видит этой детали, на пальце у него какая-то черненькая крошка.

— Это надо под лупой. Под лупой.— И директор дает нам лупу.

Мы смотрим через лупу. Действительно, какой-то ободок. И тут же вспоминаем огромную раскаленную болванку. Так вот эта деталь из той болванки.