Президент особо настаивал на важности соблюдения третьего пункта его требований. В ходе секретных переговоров мы должны были сосредоточиться на ядерной проблеме – самой неотложной и взрывоопасной из всего множества проблем в наших отношениях с Ираном. Именно для решения этой проблемы мы объединили международное сообщество и организовали такое сильное давление на Иран, и именно по этой проблеме иранцы были готовы вести диалог. Кроме того, наши партнеры в Персидском заливе также категорически настаивали на том, чтобы мы не расширяли круг обсуждаемых вопросов, не выходили за рамки ядерной проблематики и не занимались другими, не связанными с ядерной проблемой преступлениями Ирана без их участия. Цель секретных двусторонних переговоров состояла в том, чтобы убедиться в серьезности намерений Ирана в отношении решения ядерной проблемы, а затем начать более широкое обсуждение в рамках «Группы 5 + 1».

Это был сугубо деловой, лишенный сентиментальности подход к ядерным переговорам. Никто не питал особых иллюзий, ожидая, что поведение иранцев или американо-иранские отношения изменятся за одну ночь. Вероятность таких изменений в краткосрочной перспективе я оценивал пессимистически, учитывая жестокость иранского режима, его способность к сопротивлению и блестящее умение подавлять противников, а также широкие возможности вмешательства, позволяющие мутить воду в полном проблем и противоречий арабском мире. Мы понимали, что любые достижения в области решения ядерной проблемы придется встраивать в более широкую стратегию противодействия политике Ирана, создающей угрозу для региона, и по-прежнему использовать различные рычаги влияния и вводить неядерные санкции, чтобы воздействовать на иранцев.

Четвертый пункт президентских инструкций касался непосредственно процесса ведения и содержания переговоров. Мы должны были осторожно указать иранцам на то, что в случае, если они согласятся взять на себя серьезные долгосрочные обязательства в области ограничения своей ядерной программы, связанные со строгими обязательными проверками и мерами контроля, мы, со своей стороны, будем готовы изучить возможность сохранения с определенными ограничениями иранской программы обогащения ядерного сырья в рамках всеобъемлющего соглашения. Этот пункт вызвал серьезные разногласия в эшелонах власти ниже президентского уровня; спорили не столько о том, стóит ли разыгрывать эту карту, сколько о том, когда именно это делать. Я считал, что лучше сделать в самом начале переговоров, продемонстрировав серьезность намерений США и убедившись в серьезности намерений иранцев. В таком случае мы могли бы открыто возложить на них бремя ответственности – им пришлось бы доказывать, что они действительно готовы принять жесткие ограничения. Кроме того, в ходе практического обсуждения мы ясно дали бы им понять, что они не смогут добиться создания атомной бомбы. Тому Донилону не очень нравилась такая тактика. Он хотел бы получить более весомые доказательства серьезности намерений иранцев еще до того, как мы разыграем эту карту, учитывая, что, как бы осторожно мы ни формулировали свое предложение, взять его обратно будет трудно.