Рассматривая информационные процессы, связанные с тематикой АУЕ, невозможно обойти стороной вопрос: какова же социальная реальность, ставшая основой для возникновения суждений о «движении АУЕ»? В главе VI осуществлена попытка это сделать по возможности корректно. На основании данных статистических служб рассмотрена осведомленность населения об АУЕ [параграф VI.1]. Отдельные параграфы посвящены обстановке в Забайкалье, считающемся местом возникновения «движения АУЕ» [параграф VI.2], и в группировках Татарстана [параграф VI.3]. Описаны формы деятельности, связанной с АУЕ в школах, приведены данные онлайн-опроса по этой теме [параграф VI.4]. На основании экспертных интервью и других имеющихся данных рассмотрено влияние мест заключения на подростков — в частности, практики сбора средств на нужды заключенных [параграф VI.5]. Для каждой из социальных сфер, перечисленных в главе, рассматривались два аспекта: реальная криминальная социализация и игровая деятельность, никак не предполагающая тюремно-уголовной жизненной траектории. Безусловно, именно игровая деятельность захватывает большинство интересующихся тематикой АУЕ; такой интерес соответствует потребностям социально-возрастного развития, особенно мальчиков и юношей. Но при этом, рассматривая доступные социальные пространства, так или иначе связанные с тематикой АУЕ, мы не видим никаких указаний на существование какого-либо молодежного «движения АУЕ», чем-либо отличающегося от ранее известных нам проявлений преступности [параграф VI.6].
Глава VII является ключевой частью книги. Эмпирические данные, изложенные в предыдущих главах, приводятся здесь к единой схеме, показывающей, насколько происходящее можно рассматривать как моральную панику. Теория моральных паник разрабатывалась на протяжении многих десятилетий, им посвящена обширная литература [параграф VII.1].
В параграфе VII.2 дается общая схема моральной паники, связанной с «движением АУЕ», в остальной части главы более подробно разбираются отдельные элементы этой схемы.
Рост общественной тревожности, связанной с «движением АУЕ», и криминализации подростков происходит на фоне значительного (в два раза за десять лет) снижения преступности несовершеннолетних и еще большего уменьшения количества несовершеннолетних заключенных, что говорит о неадекватности восприятия обществом темы [параграф VII.3].
Двумя группами «народных дьяволов» являются профессиональные преступники, стремящиеся распространить ценности тюремно-уголовной среды на благонадежную и законопослушную часть общества (особенно на детей, подростков и молодежь), и, собственно, те самые подростки и молодежь, которые увлечены тюремно-уголовной идеологией, юные преступники, несущие опасность обществу и всем его членам. «Народные дьяволы» страшны тем, что они проявляют насилие и настойчивую манипуляцию, вторгаясь в пространство законопослушных граждан [параграф VII.4].