«На севере, за лесами, за болотами, встречаются деревни, где старые люди говорят по-старинному. Почти также, как тысячу лет назад. Тихо-смирно я жил в такой деревне и ловил старинные слова. Моя хозяйка Анна Ивановна как-то внесла в избу горшок с красным цветком. Говорит, а у самой голос подрагивает от радости: — Цветочек-то погибал. Я его вынесла на русь — он и зацвёл! — На русь? — ахнул я. — На русь, — подтвердила хозяйка. — На русь, соколик, на русь. На самую что ни на есть русь… А мне объяснила честь по чести: — Русью светлое место зовём. Где солнышко. Да всё светлое, почитай, так зовём. Русый парень. Русая девушка. Русая рожь — спелая. Убирать пора. Не слыхал, что ли, никогда? Я слова вымолвить не могу. У меня слёзы из глаз от радости. Русь — светлое место! Русь — страна света… Милая светоносная моя Русь, Родина, Родительница моя! Мне всегда виделся невечерний свет в русом имени твоём, коротком, как вдох счастья».

«На севере, за лесами, за болотами, встречаются деревни, где старые люди говорят по-старинному. Почти также, как тысячу лет назад. Тихо-смирно я жил в такой деревне и ловил старинные слова.

Моя хозяйка Анна Ивановна как-то внесла в избу горшок с красным цветком. Говорит, а у самой голос подрагивает от радости:

— Цветочек-то погибал. Я его вынесла на русь — он и зацвёл!

— На русь? — ахнул я.

— На русь, — подтвердила хозяйка. — На русь, соколик, на русь. На самую что ни на есть русь…

А мне объяснила честь по чести:

— Русью светлое место зовём. Где солнышко. Да всё светлое, почитай, так зовём. Русый парень. Русая девушка. Русая рожь — спелая. Убирать пора. Не слыхал, что ли, никогда?

Я слова вымолвить не могу. У меня слёзы из глаз от радости. Русь — светлое место! Русь — страна света…