Но и на этот раз сионисты не сумели правильно оценить всей глубины страха и ненависти, владевших арабами. Это стало ясно лишь после того, как муфтий и его сторонники — под давлением иракского короля Гази и короля Ибн-Сауда[251] — решили в последний момент прекратить бойкот комиссии. В своих показаниях ни один из арабских деятелей не признал каких-либо положительных сторон идеи еврейского национального очага. Они утверждали, что британский мандат и еврейское экономическое развитие принесли их народу только горе. Главное их требование сводилось к созданию независимой Палестины незамедлительно, пока арабы все еще составляют большинство населения. Только таким путем палестинский народ может избавиться от опасности сионистского экономического господства и добиться того же положения, что и другие независимые арабские страны. 13 января 1937 г. муфтий выступил перед комиссией в качестве главного свидетеля, представляющего арабов. Изысканные манеры, изящество жестов и завораживающий музыкальностью голос Хадж Амина должны были убеждать в том, что свидетель — воплощение сдержанности и благоразумия. Его аргументы, как и доводы сионистов, были в это время уже известны членам комиссии. Он рассказал об истории арабской борьбы за независимость, об обещаниях, полученных от англичан во время мировой войны, и утверждал, что с самого начала арабский национализм не противоречил планам президента Вильсона[252]. Подобно своим предшественникам, Хадж Амин подчеркивал, что абсорбировать 400 тыс. евреев, проживавших в тот момент в Святой земле, Палестина не в состоянии. Когда Пиль спросил его, не означает ли это, что из независимой арабской Палестины придется удалить некоторое количество евреев, муфтий ответил: “Это мы должны оставить на будущее”. Другие свидетели-арабы говорили о том же, только в более прямой форме.

Когда Вейцман давал показания на 51-м заседании комиссии 8 января 1937 г., там впервые была высказана идея о разделе страны. Профессор Купленд обратился к Вейцману со следующим предложением: “Если иного пути к миру нет, возможно ли такое решение — по взаимному соглашению действие мандата прекратить, а Палестину разделить надвое: Изреэльская долина и побережье станут независимым еврейским государством… а остальная Палестина плюс Трансиордания — независимым арабским государством…” Вейцмана удивил размах этого предложения. Сначала реакция его была неопределенной. “Да, но это же значит разрезать ребенка пополам”, — сказал он и попросил время для обдумывания. Однако в кулуарах Вейцман сказал своему секретарю, что дело его жизни наконец увенчалось успехом, еврейское государство будет создано. Он уже представлял себе будущее и даже изложил план политического устройства нового государства.