Теперь Гахаль оказался перед серьезной дилеммой: план Галили буквально выбил у него почву из-под ног. Хотя этот союз правых и центра добился определенных успехов на выборах 1969 г., получив 26 мест в кнесете, этого все-таки было недостаточно для победы над Партией труда. Теперь оптимальным выходом для Гахаля был бы политический “брак по расчету”. Разумеется, религиозные партии для такой цели не годились — этот лагерь всегда был верным партнером Партии труда. С другой стороны, Независимые либералы, Свободный центр и Государственный список получили 7,5 % голосов на выборах 1969 г. и, соответственно, десять мест в кне-сете, Хотя сам по себе союз Гахаля с этими партиями все равно не мог бы превзойти 56 мест, имевшихся у Блока, это хотя бы стало шагом в верном направлении.

Проблема заключалась в том, чтобы убедить эти небольшие партии войти в союз, где главную роль будет играть такой сторонник жесткой политики, как Менахем Бегин. К тому же Шмуэль Тамир, лидер Свободного центра, был личным врагом Бегина. Государственный список, состоявший из бывших членов Рафи, был ориентирован на Партию труда. Независимые либералы скорее относились к числу “голубей”. Но, вместе с тем, в прежних коалициях сходились и более странные партнеры — здесь необходим был подходящий катализатор. И вот в конце лета 1973 г. на политическом горизонте появилась фигура генерала “Арика” Шарона, решительного и харизматического командира десантников, чья дивизия во время Шестидневной войны овладела на Синае мощной оборонительной системой Абу-Агейла, сооруженной под руководством советских военных специалистов. Склонный к крайнему индивидуализму, не принадлежащий ни к какому лагерю, резкий в общении с сослуживцами и начальством, Шарон недавно узнал, что у него нет шансов быть назначенным начальником Генштаба Армии обороны Израиля. В гневе оставив пост командующего Южным фронтом, Шарон созвал пресс-конференцию и объявил о своем намерении активно заняться политической деятельностью. Он сказал, что готов присоединиться к правоцентристам — при условии, что они откажутся от фракционных разногласий и объединят свои усилия. Хотя такое условие и было трудновыполнимым, возможность заполучить в свои ряды героя войны, пользующегося широкой известностью, стала серьезным стимулом для противников Блока. Лидеры правоцентристов приступили к совещаниям. Поначалу переговоры проходили без особых успехов, но все же к началу сентября новый объединенный правоцентристский блок был сформирован, и в него отказались войти только Независимые либералы. Новое политическое образование получило название Ликуд (“Единство”). Гахаль и другие члены этого объединения сохраняли свои партийные структуры, но на выборы все шли единым списком. Строго говоря, и в Ликуде, и в Блоке было почти одинаковое соотношение “ястребов” и “голубей”, либералов и технократов. И все-таки, по мере того как Израиль накапливал опыт политической деятельности и терпимого отношения к различным точкам зрения, становилось ясно, что обе ведущие коалиции приближаются к американской модели достижения компромисса.