Хотя Садат и ограничился, по сути дела, “фиговым листком” для Палестины, его-то страна, несомненно, получила благодаря Кэмп-Дэвидским соглашениям конкретную и вполне ощутимую пользу. Теперь он мог позволить себе по меньшей мере вдвое сократить численность египетской регулярной армии. Кроме того, Соединенные Штаты выразили свою готовность создать западный экономический консорциум для осуществления значительных капиталовложений в экономику Египта. Вот какие блага ожидали Садата и весь народ Египта после Кэмп-Дэвида: мир и уверенность в том, что уровень жизни в стране, впервые за долгие годы, станет нормальным. Не было, следовательно, ничего удивительного в том, что 17 сентября 1978 г., после двенадцатидневных переговоров, проходивших в непростой обстановке, постоянно на грани срыва, Садат все же предстал, вместе с Картером и Бегином, перед телекамерами на процедуре подписания договора в Белом доме. На следующий день трое лидеров выступили на совместном заседании сената и палаты представителей США, и тогда телезрители, смотревшие эту передачу, удостоились незабываемого зрелища: Бегин и Садат, обнимающиеся перед аудиторией аплодирующих конгрессменов. Теперь путь к миру стал, по всей видимости, значительно более близким.

Бегин сразу же сделал первый шаг в этом направлении, представив привезенные из Америки документы кнесету. Законодатели, после семнадцатичасового обсуждения, одобрили соглашения — 84 голосами против 19. При этом, однако, из числа 43 членов кнесета от Ликуда “за” проголосовали лишь 29 человек. Именно таким образом ликудовцы наиболее правых взглядов высказали неодобрение своему лидеру; итак, становится понятным, почему Бегин действовал с особой осторожностью, обсуждая эти документы в Кэмп-Дэвиде. Собственно говоря, и у Садата в Кэмп-Дэвиде имелись отнюдь не безосновательные дурные предчувствия. Больше всего он опасался недоброжелательной реакции арабского мира. Даже Хасан, король Марокко, бывший его самым искренним и верным сторонником, на этот раз отреагировал более чем сдержанно и уклончиво. То же самое можно сказать и о короле Иордании Хусейне. Что же касается Халеда, короля Саудовской Аравии, то он вовсе никак не отреагировал, и это молчание было весьма зловещим. Однако в Каире вернувшегося из США Садата встретили восторженные толпы, и народное ликование было сравнимо с тем днем, когда Садат прилетел из Иерусалима. Несомненно, народ разделял точку зрения своего лидера: их всех ожидают мир и благосостояние. Надежды на благополучный исход получили особое подтверждение, когда Садат и Бегин были удостоены Нобелевской премии мира за 1978 г.