Я особенно мучаюсь из-за того, как я себя вела. Я понимаю, что была уязвима и в таком состоянии человек принимает не лучшие решения. Но если бы я тогда могла осознать и вслух назвать это насилием — наверное, я и действовала бы немного по-другому.
У меня была ситуация, когда мужчина принял за призыв к сексу то, что я на работе сняла туфли. Было жарко, и я выпростала из них ноги. Он сказал: «Ты так эротично это делаешь!» Я просто ошалела. Туфли! Я просто сняла туфли! Под своим столом! Он далеко не зашёл, но руки его на моей груди оказались. «Ты же сама хотела!» Тогда я впервые в жизни поняла, что мужчина может любое действие женщины расценить как призыв. Абсолютно любое. А если ты будешь сопротивляться, тебя ещё и обвинят, что продинамила. Никто от такого не застрахован.
У меня была ситуация, когда мужчина принял за призыв к сексу то, что я на работе сняла туфли. Было жарко, и я выпростала из них ноги. Он сказал: «Ты так эротично это делаешь!» Я просто ошалела. Туфли! Я просто сняла туфли! Под своим столом! Он далеко не зашёл, но руки его на моей груди оказались. «Ты же сама хотела!» Тогда я впервые в жизни поняла, что мужчина может любое действие женщины расценить как призыв. Абсолютно любое. А если ты будешь сопротивляться, тебя ещё и обвинят, что продинамила. Никто от такого не застрахован.
Женщина ни с кем не обязана вступать в сексуальный контакт. Даже если они в браке. Даже если они в отношениях. Даже если делала это раньше. Даже если он за неё заплатил. Даже если они остались наедине. Даже если он возбудился. «Да» значит «да»; всё остальное значит «нет».
Последствия сексуализированного насилия
Последствия сексуализированного насилия
Общественное мнение говорит, что в изнасиловании женщин нет ничего ужасного.
Мне сестра родная говорила: «Тебя не искалечили, ты не инвалидка. Ничего страшного, отряхнулась и пошла». Подруга спустя месяц набросилась на меня, что хватит уже об этом вспоминать и пора забыть, а то ей меня слушать тяжело. Ничего же непоправимого не случилось. Только двадцать лет прошло с «ничего непоправимого», а я до сих пор вижу кошмары.
Мне сестра родная говорила: «Тебя не искалечили, ты не инвалидка. Ничего страшного, отряхнулась и пошла». Подруга спустя месяц набросилась на меня, что хватит уже об этом вспоминать и пора забыть, а то ей меня слушать тяжело. Ничего же непоправимого не случилось. Только двадцать лет прошло с «ничего непоправимого», а я до сих пор вижу кошмары.
Мне сестра родная говорила: «Тебя не искалечили, ты не инвалидка. Ничего страшного, отряхнулась и пошла». Подруга спустя месяц набросилась на меня, что хватит уже об этом вспоминать и пора забыть, а то ей меня слушать тяжело. Ничего же непоправимого не случилось. Только двадцать лет прошло с «ничего непоправимого», а я до сих пор вижу кошмары.