Большей частью в наших театрах Мольера стилизовали, обильно посыпали пудрой и затягивали во французский корсет XVII века. В пьесах Мольера актрисы бегали на цыпочках и делали поминутно реверансы, а актеры совершали учтивые поклоны и размахивали шляпой со страусовыми перьями.

Этот танцевальный «мольеровский» стиль продержался у нас до сих пор, хотя он очень мало вяжется с ярким реализмом лучших произведений Мольера.

В своем спектакле Новый театр попытался преодолеть этот танцевальный стиль. Он нашел простую, реалистическую манеру в подаче персонажей комедии. От стилизованных отвлечений они приблизились к живым людям. Театр одел персонажей не в парадные «мольеровские» костюмы, как это обычно делается, а в бытовые каждодневные костюмы торговца драгоценными тканями, каким предстал в спектакле Оргон, его семьи, приказчиков и мастеров его ткацкой мастерской.

И актеры и режиссер не отказались от комедийного заострения образов; подчас они прибегают к преувеличенной интонации и подчеркнутому жесту. Но эти краски ложатся на вполне жизненный, реалистический рисунок.

Такой принцип последовательно выдержан в трактовке большинства персонажей комедии. Но наиболее сильно он сказался на исполнении артисткой Н. Цветковой роли Дорины. Место обычно жеманной и расфранченной субретки заняла веселая, наивная простая девушка, несколько неуклюжая, одетая по-домашнему в скромное платье и стоптанные туфли без каблуков. Тот же бытовой колорит сохранен и в декоративном оформлении спектакля. Вместо обычных «мольеровских» ширмочек, раскрашенных в яркие цвета, вместо гобеленовых задников художник Сирвинт дала вполне реальную комнату в доме торговца тканями, обставленную вещами и предметами, характерными для среды, в которой происходит действие.

Пьеса выиграла от стремления театра придать ей большую бытовую плотность. При такой трактовке к Мольеру вернулась какая-то часть его полнокровности, живости, здорового веселья, которые были им утрачены в многочисленных стилизаторских упражнениях.

Однако, нащупав верный путь к сценическому воплощению мольеровской комедии, театр не сумел преодолеть другой традиции «танцевального стиля». На его сцене «Тартюф» оказался очень облегченным по своему идейному замыслу.

Мольер в «Тартюфе» разоблачает лицемерие, алчность и коварство служителей церкви. В продолжение пяти лет его комедия находилась под запретом; церковники не могли допустить, чтобы со сцены разоблачалась их мошеннические проделки. Особую остроту и силу сатира Мольера получила оттого, что порок в ней был представлен под маской добродетели.