состоящий из историков, философов, религиозных деятелей, художников, способен сформулировать эту высшую, объединяющую Иран и Россию мечту, исходя из высших религиозно-философских представлений, усовершенствовать экономические, культурные, политические и другие связи между нашими странами. Такой центр могут питать своими энергиями государственные учреждения обеих стран, быть духовным посредником, способствовать нашим отношениям, от глубины и искренности которых зависит судьба региона, а быть может, и целого мира.
Стихи, которые я сочинил среди мечетей, среди дворцов и тихих тегеранских садов, я посвящаю моему другу Раджабу Сафарову.
Сладкий дым Святыни заповедные шиитов, Лазурь гробниц, мечетей самоцветы. На голубой стене шелками шитыПророков незабвенные заветы. Да буду не подвергнут нареканью, Что не отвёл от персиянки взгляд. Изгиб ноги под шёлковою тканью, Девичью грудь скрывающий наряд. Мечетей ослепительные грани, Молитвенные рокоты и гул…Я рыбой плыл в потоках Тегерана, Нырял среди разведчиков и мулл. Весенний месяц золотой, двурогийКоснулся перламутровой горы. Мы оставляем обувь на порогеИ медленно ступаем на ковры. Здесь жёны чернобровы и красивы, А их мужья стройны и благородны. Спроси у них: слыхали, где Россия? И вам ответят: там, где снег холодный. Мулла в чалме, хасиды в чёрных шляпах, Два бонзы, кипа и клобук монаха. Библейский зверь с хвостом, на птичьих лапах, на нём камзол и красная рубаха. Несладкий дым и ароматный воздух, И розовая роща абрикосов…Но слышен гул российских бомбовозов, Пикирующих яростно и косо. Уйдите прочь, слепые и глухиеРазносчики пустопорожних версий. Грохочут в небе русские «СУхие», А на земле идут в атаку персы. Залив Персидский, солнце, соль и ветерИ чёрно-красный танкер среди вод. Зачем ты здесь? И я себе ответил: Закачиваю кровь в трубопровод. Нет ничего волшебнее и слащеМоих ночных струящихся видений. Я прячусь в сон, как зверь в лесную чащу, Страшась моих внезапных пробуждений. Я погибал. Во мне кричала рана. Я был, как перст. Меня слепили слёзы. Мне принесли цветок из Тегерана, Цветок душистой белоснежной розы.
Святыни заповедные шиитов, Лазурь гробниц, мечетей самоцветы. На голубой стене шелками шитыПророков незабвенные заветы. Да буду не подвергнут нареканью, Что не отвёл от персиянки взгляд. Изгиб ноги под шёлковою тканью, Девичью грудь скрывающий наряд. Мечетей ослепительные грани, Молитвенные рокоты и гул…Я рыбой плыл в потоках Тегерана, Нырял среди разведчиков и мулл. Весенний месяц золотой, двурогийКоснулся перламутровой горы. Мы оставляем обувь на порогеИ медленно ступаем на ковры. Здесь жёны чернобровы и красивы, А их мужья стройны и благородны. Спроси у них: слыхали, где Россия? И вам ответят: там, где снег холодный. Мулла в чалме, хасиды в чёрных шляпах, Два бонзы, кипа и клобук монаха. Библейский зверь с хвостом, на птичьих лапах, на нём камзол и красная рубаха. Несладкий дым и ароматный воздух, И розовая роща абрикосов…Но слышен гул российских бомбовозов, Пикирующих яростно и косо. Уйдите прочь, слепые и глухиеРазносчики пустопорожних версий. Грохочут в небе русские «СУхие», А на земле идут в атаку персы. Залив Персидский, солнце, соль и ветерИ чёрно-красный танкер среди вод. Зачем ты здесь? И я себе ответил: Закачиваю кровь в трубопровод. Нет ничего волшебнее и слащеМоих ночных струящихся видений. Я прячусь в сон, как зверь в лесную чащу, Страшась моих внезапных пробуждений. Я погибал. Во мне кричала рана. Я был, как перст. Меня слепили слёзы. Мне принесли цветок из Тегерана, Цветок душистой белоснежной розы.