Признайся себе, Ибо, ты мудло конченое. Ты поставил любимому человеку метку и смылся, бросив его наедине со своими течками. А еще смеешь обижаться на то, что на твои звонки не отвечают, и что с тобой захотели расстаться. Может, Оскар был прав, и ты действительно его недостоин? Может, все дело не в желании чего-то добиться для него, а в том, что ты - урод трусливый? Ответственности испугался? Завоевал омегу, а потом интерес потерял? Ну давай, признавайся себе, сука лживая, что из этого? За что ты будешь гореть в аду до конца жизни?

«Я просто хочу умереть, - думает он, - Боже, просто пустите газ в эту комнату».

Вечером его так приперло тоской и апатией, что он не выдержал и постучал в стекло Джессике, был как раз ее день дежурства, почти ночь. Она дремала, сидя в своем кресле, но тут-же встрепенулась и спросила у него в микрофон:

-Ван Ибо, что-то случилось?

Он знал, что ведет себя глупо, но в то же время и понимал, что только она сможет его правильно понять, ведь недаром он сразу так потянулся к ней душевно с самой первой встречи. Юноша приложил к стеклу записку на корейском:

«Спой мне песенку».

И Джессика не засмеялась, а только улыбнулась ему ласково, как-то по-матерински, приблизилась к микрофону, прочистив горло, пояснила:

-Мама пела мне эту песню в детстве…

И стала тихо напевать что-то типа колыбельной, а Ван Ибо дошел до своей кровати, улегся на бок, уткнувшись в подушку, и наконец-то уснул.

День 6.

Что-то изменилось. Ван Ибо не понимает сначала что именно, но на сердце стало полегче. Будто гнойник на душе лопнул, и все эмоции вышли наконец. Он устал, но хотя бы это существование можно перенести.

А потом альфа ощутил, что вкус еды изменился. И воды. Он стал чувствовать будто бы глубже, ярче. Вода вкусная, а диетическая еда - не так уж и плоха.

«У вас очистились вкусовые рецепторы, - поясняет ему Сынён в записке, - Это хороший признак. Значит, организм очищается».

Во всем теле какая-то легкость и невесомость. Он использует это и много занимается спортом, йогой.

«Сейчас я никак не могу повлиять на наши отношения с Сяо Чжанем, - думает он, и мысль об омеге впервые не отдается в груди мучительной болью, - Стоит принять все как есть. Сейчас все так. Я попробую изменить ситуацию, когда выйду отсюда. А если он не захочет со мной общаться - я попробую снова через месяц, и через полгода, через год, пока он не простит меня».

Это первая мысль, которая кажется ему более-менее достойной записи, и Ван Ибо начинает дневник.

День 7.

Заточение больше не раздражает его. Наступает какое-то спокойствие, умиротворение. Он много учится, стараясь нагнать упущенное по графику, Сынён рад и проводит с ним почти весь день. Ван Ибо тоже рад, что рядом с ним есть такой замечательный человек, как Чо Сынён.