Сяо Чжань застыл. Конечно, он не ожидал. Во всяком случае, он не ожидал, что все произойдет вот так, именно сегодня. Он тупо пялился на коробочку, боясь прикоснуться к ней, и вдруг его прошибло, словно зарядом: ведь Ван Ибо еще ничего не знает! Он не знает ни про бесплодие, ни про Безликого… он делает предложение тому Сяо Чжаню, но ни того Ван Ибо, ни того Сяо Чжаня уже нет.

-Нет, - отвечает он еще прежде, чем успевает осознать это, - Я не могу.

Ван Ибо вскидывает на него глаза, и в них отражается боль: третий отказ. Снова.

-Почему? - шепчет он одними губами, а боль уже сковывает все внутренности, обволакивает сердце, проходит метастазами по всему телу.

-Прости меня, - выдыхает Сяо Чжань и зажмуривается, силясь сказать то первое, страшное и стыдное, - Я… изменял тебе.

Он почти ждет, что Ван Ибо сейчас смахнет все со стола от злости и уйдет, справедливо обиженный, но он лишь поджимает губы и отвечает:

-Я тоже.

И это больно. Хотя Сяо Чжань уверен, что не имеет права на эту боль, но больно все равно. Им надо пройти это до конца, он уверен, поэтому вздыхает и спрашивает:

-Чо Сынён?

Ван Ибо кивает. Он не хочет оправдываться. Говорить что-нибудь типа: “Он застал меня врасплох, воспользовался мной, почти принудил”, он не хочет выдавать ни одной подробности, он просто хочет, чтобы Сяо Чжань простил его, потому что сам он готов сейчас простить ему все. Ван Ибо облизывает губы и спрашивает в свою очередь:

-Гао Гуансюй?

Сяо Чжань вдруг усмехается:

-Нет! Боже… У Гао есть его Пирожочек. Они теперь счастливые до омерзения.

Оба смеются, Ван Ибо роняет:

-А Чо Сынён скоро родит маленького корейца. Теперь он благородный муж и о-папа. Ты бы видел его!

Сяо Чжань стремительно мрачнеет, но перестает рыдать, а как-то внутренне подбирается, поясняет:

-Это был один проститутка. Он… помогал мне справляться с течками.

Правильнее было бы сказать - вызывать течки, Сяо Чжань. В этом очень большая разница. Но Сяо Чжань будет молчать обо всем, что ему пришлось пережить. Он будет молчать, потому что окунать Ван Ибо в чувство вины, когда он сам принял решение не говорить ему - теперь это было бы жестоко.

-Я тебя не осуждаю, - Ван Ибо хватает его за руку и заглядывает в глаза, - Посмотри на меня, я знаю, что тебе это нужно было. Прежде всего, из-за твоего здоровья. Я очень волновался насчет этого. Посмотри на меня, Сяо Чжань.

Омега делает над собой усилие и решается заглянуть альфе в глаза. Во взгляде у того нет и намека на ярость, ревность, оскорбленное достоинство.