Шёл заплетая ноги. Дыра в груди расширилась до невероятных размеров. Её больше нет…

Я стоял возле палаты реанимации и наблюдал, как хирурги пытаются вновь завести ей сердце. Звук линии жизни до сих пор звучит в моём мозгу.

— Время смерти 16:37,- приговор доктора.

Я умер с ней, рядом. Мам… Мамочка…

Мой крик боли утонул в её плече. Целовал руки, лицо, уговаривая вернуться. Прошу тебя, мам, не оставляй меня одного. Но крик траура переродился в гул, слёзы в сухую солёную плёнку на лице. Во мне снова шестилетний мальчик, которого мама потеряла в парке. Он плачет, озирается, зовёт её. И ему очень страшно. Но тогда был счастливый конец, мама нашлась. Здесь же я смотрел на белое лицо, с приоткрытым ртом, впалыми щеками. Седые волосы распластаны по подушке. Катетеры и патрубки больше не имеют смысла. Она ушла безвозвратно.

Улица была тёмной и нелюдимой, но мне было всё равно. Пьяные ноги заплетались у паребриков. Останавливался, чтобы отпить из бутылки, в которую вцепился намертво.

Я даже не слышал опасное обращение ко мне.

— Да он в стельку, — хихикнул плюгавый шкет, смотря на меня.

Второй коротыш осмелился толкнуть.

— Сука, — теперь среагировал. Развернулся и выкинул кулак в пацана. Не ожидавший такого ответа, парень упал на землю. Где-то возник третий. Кинулся прямо мне на хребет, словно шавка на медведя. Скинул его, грубо швырнув в сторону. Полоснули по руке. Я зло зарычал и швырнул во второго козла бутылку. Поняв, что противник не по зубам, шпана испуганно начала отступать, подбирая покалеченных.

Я подобрался, злобно пнул ногой фонарный столб.

Свет в окнах моего дома уже не горел и правильно, им ни к чему сейчас видеть меня таким.

Ввалился в дверь. Достал из бара ещё одну бутыль с горячительным.

Рука дико ныла и кровь заливала рукав. Стянул рубашку. Приличный ножевой порез. Когда успел? Скомкав одежду, прижал к ране. Упал на диван. Отвинтив крышку, отпил.

Тихо. Глянул на второй этаж. Там комната мамы. Сделав ещё глоток, поплёлся вверх по лестнице. Вошёл в её комнату. Замер прямо на входе. Лиловые стены. Фоторамки наших счастливых моментов. Улыбающиеся папа и мама. Зачем вам нужно было бросать нас?

Я ударил рамку, разбив стекло, изъял фотокарточку, приложил к груди.

— Андрес?! — обеспокоенный голос с порога.

Джилл.

— Иди спать, — я не хотел её видеть. Никого не хотел.