С любовью выводившей очередное признание в любви огню, Аду и дьявольской крови в своих жилах. Суккуб в ней наслаждался бившими из всех щелей эмоциями и чувствами, неторопливо смакуя похоть, жажду и обожание, лившееся на неё. Человек же…

Коротко усмехнувшись, я протёрла стойку и подкинула шейкер, смешивая очередной коктейль. А вот человеческого, не смотря на кровь её отца, в ней уже ничего и нет. Слишком сильно хотела забыть о своей двуличности девочка Дотти. И «Фатум», приняв её певичкой в свои распростёртые объятия, исполнил это желание. Вытравив всё, что можно вытравить, превратив милую барышню в самого настоящего зверя.

Оставив призрачный шанс на встречу со своей половинкой души. Но она, как и я, как и каждый в этом баре, ненавидела магию душ и не собиралась искать соулмейта. Не в этой жизни. Аминь.

Шейкер крутился в руках, летая то вверх, то вниз. Смешивались коктейли, лилась рекой кроваво-красная «Мэри», плескалась солёная текила и пряно-горький коньяк. Менялись лица, мелькали имена и названия, вечеринка набирала обороты и неслась вперёд на всех парах. То тут, то там вспыхивала страсть, то тут, то там разгоралась ненависть и жажда, дразня и будоража. От эмоций, переполнявших интимный полумрак бара, кружилась голова и сжималось горло, скручивая внутренности морским узлом предвкушения фееричной кульминации. Скользя за стойкой, сплетаясь в движениях со звучавшей мелодией блюза, сдобренного хорошим, тяжёлым роком, я время от времени кляла свою кровь, на четверть впитавшей в себя кровь демона.

И благословляла её же, когда очередной прилив чужого возбуждения лился по телу чистым, ничем не прикрытым наслаждением. Эйфорией, замешенной на любимом деле и безудержной откровенности, пошлости и сексуальности, так щедро изливаемыми на нас постоянными клиентами и случайно заблудшими душами. Впрочем…

В «Фатуме» ничто не случайно. Ничто, никто и никогда. Медленно облизнув кончиком языка пересохшие губы, я растянула их в мягкой, понимающей улыбке, глядя на мужчин, окруживших нашу малышку Дотти. Готовых бросить к её тонким ногам всё и ничего одновременно. И залпом осушила шот чистой, ничем не разбавленной водки, прежде, чем вновь вернуться к ожидающим своей порции забвения страждущим. Горя желанием, чтобы эта ночь подошла к концу.

Ненавидя грядущий рассвет, что положит конец очередному рабочему дню.

Но как бы я не хотела, время медленно и неумолимо подходило к концу. И к пяти утра, самому первому рассветному часу, бар опустел. Йен Маккой, владелец, царь и бог наш, считал деньги у себя в кабинете наверху, в компании одной из танцовщиц. Официанты убирали посуду, повара и хастлеры пересказывали друг другу последние сплетни. Малышка Дотти медленно цедила свой яблочный мартини, пристально и цепко следя за невозмутимым Корги. Грегори, успевший выпросить у меня драгоценный номер телефона, честно прождал службу отлова.