Как только щёлкает замок и дверь чуть приоткрывается, Гарри буквально вламывается в дом, едва не сбив Милти с ног. Эльф что-то кричит скрипучим голосом, но Гарри уже не слушает. Он взлетает по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, несётся по коридору и без стука в врывается спальню.

Его пыл тут же остужает холодный покой комнаты. Сгущаются сумерки, а в спальне даже не разожжён камин. Все предметы кажутся в ледяном полумраке оцепеневшими. Как и сам хозяин, который сидит в кресле посреди комнаты, перекинув ногу на ногу, и с невозмутимым видом читает газету. Хотя по его напряжённой позе и наморщенному лбу можно сказать, что он уже почти не в состоянии разглядеть написанные строки.

Гарри замирает и чувствует, как температура воздуха понижается на несколько градусов. Как будто угрюмая серая тишина остужает разгорячённое тело. Он проводит рукой по влажному лбу, чтобы убрать волосы, и переминается с ноги на ногу. Но Северус даже не поднимает головы.

Замерший на краю

— Северус, — осторожно зову я, чувствуя, что голос звучит хрипло.

Он наконец отрывается от газеты и поднимает на меня взгляд. В сумраке черты его лица плохо различимы, зато я отчётливо вижу две блестящих ярких точки, которые на миг пропадают, когда он моргает. Он смотрит на меня в упор и молчит, и мне становится не по себе. Я аккуратно прикрываю дверь и делаю два несмелых шага вперёд.

— Северус? — на этот раз мой голос звучит увереннее и твёрже.

— Зачем ты пришёл? — холодно отзывается он и взмахом головы откидывает волосы назад.

— Я пришёл попросить прощения, — просто отвечаю я. — Я очень сожалею обо всём, что тебе наговорил. Ты был прав.