Северус открывает рот, но прежде чем успевает сказать хоть слово, я быстро приближаюсь к нему и опускаюсь на колени перед креслом так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Он часто моргает и опускает голову.

— Ты сошёл с ума.

— Нисколько. Посмотри, что там было. Почувствуй то, что чувствовал я. Пойми же меня, чёрт бы тебя побрал!

Снейп вздёргивает подбородок и нехорошо прищуривается. Он пристально смотрит мне в глаза несколько секунд, а затем я вижу, как расширяются его зрачки, и чувствую осторожное копошение в собственной голове. Окклюменцию я так и не освоил: ни на пятом курсе, ни на седьмом. И ему об этом прекрасно известно. Я не сопротивляюсь, когда он заново заставляет меня пережить неприятную гамму чувств: стыд, страх, боль, негодование, разочарование, обиду. В голове ярко вспыхивает картинка: смуглая спина лежащего подо мной Марка, а потом всё резко прекращается.

Я часто моргаю, чтобы перестало щипать глаза, оседаю на пятки и опускаю голову. У меня возникает неприятное ощущение, что нам больше нечего друг другу сказать. В молчании проходит больше минуты. Наконец я не выдерживаю и тихо бормочу:

— Ты увидел Марка, — прекрасно понимая, как нелепо сейчас прозвучало это утверждение.

Он медлит с ответом. Секунды тянутся мучительно долго. Я слышу его дыхание над головой и снова начинаю волноваться. Сердце стучит слишком часто. Я нисколько не сомневаюсь в том, что сейчас он скажет что-то резкое и обидное, и мне придётся убраться отсюда. Но тут он тяжело вздыхает и произносит вовсе не то, что я ожидал услышать:

— Я видел больше.

В его голосе сквозит такое напряжение, что я невольно поднимаю голову, чтобы разглядеть его лицо. Он смотрит на меня как-то странно. Словно видит в первый раз. Между бровей залегла удивлённая складка, а губы слегка подрагивают, будто с них никак не может сорваться какой-то вопрос.

— Что ты видел? — хрипло спрашиваю я, потому что в глотке пересохло так, словно я не пил неделю.