Рождество, а с ним и новый сорок третий год, надвигались на Хогвартс, заставляя Гарри нервничать. Он раз за разом просматривал в думосборе воспоминание о последней встрече с Лордом Волдемортом, оценивал разговоры, взвешивал каждое предложение. По всему выходило, что именно в сорок третьем году ему предстояло встретить кого-то из своих старых друзей, своих современников, посланных Дамблдором убить Тома Реддла. Гарри не знал, сколько им известно, удивятся ли они, когда поймут, что нет никакого приютского озлобленного сироты, а есть немного высокомерный, но, в общем-то, неплохой юноша Марволо. Гарри не знал, удастся ли ему переубедить своих бывших соратников, известно ли им, что он здесь? И если уж он изменил будущее, то прибудут ли они вообще? Все это мучило его еще больше утомительных обязанностей главы семейства. Он думал о том, стоит ли сказать воспитаннику о приближающейся опасности, а так же рассказать ли Марволо о том, почему столько людей суетятся вокруг него и его прошлого. Темный Лорд сказал ему, что юноша должен догадаться обо всем сам, но нужно же учитывать обстоятельства!

Сам Мракс не терял времени даром и активно подгребал под свою руку Хогвартс. Старосты школы являлись ими чисто номинально, ибо во всем подчинялись указам Тома, спрашивали его по любой мелочи, а каждый ученик признавал в нем лидера. Диппет и то чаще всего уступал молодому Мраксу, когда речь шла о каких-то школьных вопросах, позволяя вертеть собой как вздумается. Том был в Хогвартсе почти полным хозяином, единственное, чего ему не хватало, так это значка главного старосты, но никто не сомневался, что в следующем году юноша его получит.

Роман Вальбурги с Ричардом Поттером, тем временем, переходил все разумные границы, часто они забывали о приличиях, и Том прилагал все силы, чтобы контролировать подружку. Орион на ее выходки закрывал глаза, его больше интересовали древние философские трактаты и хогвартская библиотека. На Хэллоуин Вальбурга заявила, что они с Ричардом сбегут из дома вместе и поженятся, и уже собралась ехать отмечать Рождество к Поттерам. Том ее прекрасно понимал, ему ли не знать, что такое сходить с ума по представителю этого славного рода. Однако советовал девушке быть поосторожнее, ибо лорд Блек вряд ли одобрил бы происходящее и вполне мог изгнать ее из рода.

Движение Гриндевальда в Европе не переставало влиять на молодые умы. Многим уже казалось, что его невозможно победить, а война будет длиться годы. Кое-кто, не стесняясь, поддерживал его взгляды, кто-то возражал. Жаркие дебаты разворачивались в Клубе Слизнорта. На Тома, который продолжал носить гербы Певереллов на своей одежде и украшениях, многие обращали внимание, задавали вопросы. Ведь Темный Лорд пользовался этими символами как своими знаменами. Однако юноша был далек от идей Геллерта. Он был не прочь потеснить магглов, указать им их место, убрать от власти магглорожденных, установив деспотию аристократии, но говорить об этом вслух решался только в кругу близких друзей. Прежде чем делать какие-то шаги к этому, следовало сделать политическую карьеру. Он осуждал Гриндевальда за силовые методы и избыток смертей. Смерть все еще пугала его, во многом и потому, что не одобрялась Гарри.