Облизнув губы, внезапно пересохшие от возбуждения, Деннис вынул из кармана острое бритвенное лезвие (он много чего таскал в карманах, так, на всякий случай) и вспорол обшивку сундука. И сунул пальцы внутрь, где они моментально наткнулись на острый край плотного бумажного листа. Даже не бумажного, поправил себя Деннис, вытащив находку на свет, а картонного.

Это был плотный белый лист, точнее, половинка прямоугольного листа, разрезанного вдоль. На рисунке, выполненном в коричнево-черно-белой гамме, с возбуждающей четкостью и талантом был изображен темноволосый юноша, раскинувшийся на белом постельном белье. Его бедра прикрывала простыня, часть которой была оторвана, голова была повернута набок, рот приоткрыт в страстном вдохе или выдохе, волосы почти скрывали лицо. Но там, где у всех людей располагается сердце, у нарисованного юноши, диссонируя с общим тоном рисунка, было грубо намалевано красное нечто, весьма напоминавшее кровавую рану. А над ней неведомая рука все той же красной краской намалевала несколько странных символов.

От прилившей к голове (одновременно?:) не может быть:) — ОК, я не знаю анатомии:)) крови Деннису стало жарко, зато страха не осталось вовсе. Уложив рисунок на полу, он навел фотоаппарат и сделал несколько снимков. И нетерпеливо сунул руку за обивку с другой стороны — он уже не сомневался, что найдет там вторую половинку рисунка.

Так оно и было. На второй половинке был изображен еще один юноша, с гладкими светлыми волосами; сложенные вместе, половинки давали прекрасно нарисованную и потому очень возбуждающую картинку — белокурый юноша нависает над темноволосым, опираясь одной рукой на постель за его головой, вторую просунув между ними, под простыню, что прикрывала их бедра, а языком приникнув к шее брюнета. Кто бы не разделил две половинки рисунка, он сделал это крайне аккуратно, отделив юношей друг от друга.

Но, глядя на лицо белокурого юноши, Деннис содрогнулся. Он знал, что оно должно быть красиво; сейчас же лицо юноши на рисунке была залито какой-то желто-зеленой дрянью. И чем дольше Деннис смотрел на эту странную массу, тем явственнее понимал, что где-то он уже что-то похожее видел.

Шорох за спиной выдернул его из задумчивости. Помертвев, Деннис оглянулся, но сзади никого не было.

Шорох, впрочем, нисколько не напоминал шаги, и Деннис нахмурился, потому что звук этот, тем не менее, был ему знаком. Пока он размышлял над природой странного шума, шорох раздался вновь. Нервы не выдержали, и Деннис, вскочив, распахнул дверь…

* * *

Пронзительный девичий крик перекрыл вой болельщиков и вопли Дина Томаса, но Малькольму не было до этого никакого дела. Через секунду после того, как свербящий уши и леденящий душу визг, не хуже воплей банши, разрезал воздух, пальцы Малькольма сомкнулись вокруг трепещущего снитча, и Драко улыбнулся ему своей замечательной, солнечной улыбкой.