У двери решительность Паркер, очевидно, на время приутихла — может быть, виной тому были странные звуки, которые доносились из кабинета. Но вот девушка стиснула челюсти и решительно постучала в дверь.

Открыли не сразу, а когда открыли, Гермиона почувствовала, что краснеет. Представший их взорам профессор Люпин оказался несколько взъерошен, и роба на нем была застегнута криво.

— Мисс Паркер… Гермиона… Чем обязан? — он с тщательно скрываемым раздражением посмотрел на девушек.

— Здравствуйте, профессор Люпин, — обреченно произнесла Гермиона; Сольвейг же, удостоив профессора лишь короткого кивка, вошла в кабинет.

Сириус Блэк сидел в кресле и выглядел примерно так же растрепанно, как и Люпин. При виде незваных гостий он поднялся.

— Сольвейг, Гермиона… Что-то случилось? — обеспокоенно спросил он. — Что-то с Гарри?

— Мистер Блэк, вы брат Северуса? — в лоб спросила Сольвейг. Сириус резко выдохнул и посмотрел на Люпина.

— Я сделаю чай, — пробормотал профессор.

Пока Люпин заваривал чай, царила тишина. Когда же четверо уселись за столом и сделали по глотку, Сольвейг произнесла:

— Мистер Блэк, вы мне не ответили.

— Да, — после небольшой паузы произнес Сириус. — Я действительно был братом Северусу Снейпу. Но вот уже двадцать четыре года мы друг другу чужие люди.

— Почему вас изгнали? — спросила Сольвейг.

— Это довольно долгая история, к тому же неприятная для меня, Рема, Снейпа и даже памяти Джеймса, — Сириус поморщился. — Позволишь, Луни?

— Говори, — со вздохом согласился профессор. Сириус глубоко вздохнул.

— Эта история произошла, когда мы все учились на пятом курсе, — начал он. — Гермиона, я думаю, знает ее. Однажды я, особенно рассердившись на Снейпа за его, по моему мнению, недостойное поведение по отношению к некой особе…

— Точнее, — жестко перебила Сольвейг.

— Хорошо, — в том же тоне отозвался Сириус и поднялся на ноги. — Он ухаживал за Лили. Домогался ее. Я был уверен — и до сих пор уверен, кстати, — он наставил палец на Сольвейг, — что Снейп неспособен влюбиться по определению!

Лицо Сольвейг передернулось, но она ничего не сказала, лишь с ненавистью уставилась на Сириуса, и Гермиону снова обожгло мыслью, что эти двое страшно похожи.

— Я был уверен — он делает это, чтобы досадить Джеймсу. Джеймса он ненавидел люто, невзлюбил его с первого взгляда. Я так разозлился, что сделал то, чего мне, возможно, делать не следовало.

— Возможно! — яростно фыркнул Люпин, вскочил и заметался по комнате.