— Это мой сын, — объяснил Люпин.
— Прирожденный оборотень? — спросила Гермиона, и по ее лицу сразу можно было догадаться, что она уже давно прочла про прирожденных оборотней по крайней мере половину того, что о них было написано.
— Не совсем верное название, — ответил Рем. — Скорее, это прирожденные анимаги — они, видишь ли, не зависят от луны. Но, с другой стороны, в отличие от анимагов, они в той же степени звери, в какой и люди.
— Сколько ему? — спросила Гермиона.
— Шесть месяцев, — ответил Люпин.
— Но это еще слишком мало, чтобы ходить!
— Для человека. А для волка — слишком много.
— То есть, он будет взрослеть быстрее? — спросила Гермиона, с сочувствием глядя на малыша.
— В общем, да, — мрачно ответил Люпин.
— Что ж ты молчал, Луни? — заговорил наконец Сириус.
— Не знаю, — отозвался Люпин. — Понимаешь, очень боялся, что это вылезет. Я нашел его в лесу у одной волчицы, с которой я… гхм…
— Ну, понятно, — великодушно замял тему Сириус. — А как ты узнал, где искать?
— Узнал, — туманно ответил Люпин. — По запаху, наверное. У нее был целый выводок, но такой — один. Я его забрал, решил, что там ему не место. Там он чужак. Он, бедняжка, везде чужак, — Люпин поморщился.
— Но я всегда хотел ребенка…
— Тогда прекрати эти пораженческие настроения, — решительно приказал Сириус. — Как ты его назвал?
— Рем Джеймс Люпин-младший, — ответил профессор. — Или просто Волчонок.
— Славное создание, — ласково сказал Сириус, осторожно поднимая на руки малыша, который снова стал человеческим детенышем. Гермиона дернула Сольвейг за рукав.
— Пойдем-ка, — сказала она. Сольвейг глянула на мужчин, на Волчонка — и кивнула.
— Пойдем.