Лиловое и синее.

Дыхание живёт отдельной жизнью,

Будто поёт иную песню — свою, тайную, сокровенную,

Нашу песню.

Глаза в глаза, сквозь глаза.

Губы, обветренные и искусанные в кровь

Испускают стон наших истинных имён:

“Ты не удержал…”

“Ты отпустила…”

Жар опалил щёки, и меня как магнитом потянуло вперёд к столику Алхимиков. В этот момент я не думала, просто позволила своему телу действовать. Сейя, Ятен и Минако тут же почувствовали моё приближение — как по команде подняли головы и с бесстрастным выражением впились в меня глазами, разнося в пух и прах защитную оболочку.

— Привет, — произнесла я низким не своим голосом, когда пауза затянулась настолько, что развернуться и уйти, уже было просто невозможно.

Четыре пары глаз смотрели на меня с недоумением. Минако инстинктивно прижалась к Тайки и нахмурилась, но он совсем не отреагировал на этот собственнический жест, продолжая пристально разглядывать меня, сузив глаза.

— Чего тебе? — не скрывая холодного тона, спросила блондинка, смерив меня уничижительным взглядом.

“Эти васильковые глаза не умеют плакать”, — подумала я, опустив голову, прерывая зрительный контакт, крайне раздосадованная своей трусостью.

— Эй, да это же маленькая любительница шахмат, которая сделала Тайки! — воскликнул Ятен, пытаясь разрядить обстановку.

Тайки недобро скосился на брата, но на удивление предпочёл промолчать.

— Ты что-то хотела? — спросил Сейя, дружелюбно улыбаясь мне.

Это придало мне энергии и стойкости. Вот он момент! Я набрала побольше воздуха в лёгкие и выпалила на одном дыхании:

— Я бы хотела вступить в клуб Алхимиков! Примите меня, пожалуйста!

Мой ответ произвёл эффект внезапно разорвавшейся гранаты. Алхимики сидели, как громом поражённые и смотрели на меня во все глаза, пытаясь сообразить, правильно ли они расслышали мои слова.