— Они встречались в каком-то городе на Среднем Западе несколько недель назад. Потом, на прошлой неделе, Эрику кто-то позвонил, и он выглядел очень довольным. Им удалось добиться принятия какого-то закона против дискриминации. Я могу узнать подробности.

— Где именно на Среднем Западе?

— В Канзасе. В Миннесоте. Ещё в каком-то штате.

Ноэль уточнил всё это для того, чтобы показать Лумису: в том, чем занималась группа Рэдферна, не было ничего незаконного и что это, вопреки словам Лумиса, никакое не прикрытие, а вполне респектабельное и состоятельное лобби.

— И это всё? — переспросил Рыбак, на которого информация не произвела впечатления.

— Ничего, кроме вчерашней гонки в город. Похоже, ваши люди слишком бросались в глаза. Я даже видел, как они днем следили за мной от виллы.

Это была ложь, но не помешает донести до Лумиса, насколько глупо они себя вели.

— Там неудобное место для наблюдения.

Вот и весь ответ.

— На вилле он тоже поставил на телефоны защиту от прослушивания. Он сам мне сказал.

— Мы работаем над этим. Пока никаких успехов.

— В любом случае, вы его так до паранойи доведете. Сбавьте пока обороты, а? Там становится жарковато.

— Дело не только в нас. Это всё Вега. От него все неприятности.

— Почему? Что он делает?

— Я вам уже сказал, — возмутился Лумис. — Он валяет дурака. Так, вернёмся к делу. Я хочу получать от вас сообщение как минимум раз в два дня, пока вы живете в доме. Лучше всего рано утром и поздно вечером. Тогда мои люди будет меньше привлекать внимание. Докладывайте абсолютно обо всем. И по-прежнему сохраняйте осторожность. Я не против, если он испугается. Чем больше он будет бояться, тем скорее по-настоящему ошибётся, и вот тогда-то мы его и прижмём.

Он дал ещё с дюжину указаний о том, что Ноэль должен или не должен делать. Ноэль слушал его в пол уха, всё ещё пытаясь понять, что его так зацепило сегодня во внешнем виде Лумиса. Черты лица заострились; возможно, он похудел. Губы словно кривились с презрительной усмешкой, и он выплевывал слова с холодной яростью, словно они были неприятны ему на вкус. Свои указания он подчеркивал, тыкая пальцем в отверстие в стене. Ноэлю вспомнилась старая немецкая овчарка, принадлежавшая кому-то из их с Моникой друзей, когда они были ещё подростками. Из вполне дружелюбной псины она превратилась в злобную тварь, готовую напасть на любое живое существо меньше себя размером. Он помнил даже, как она подпрыгивала в воздух, пытаясь дотянуться до низко летающих воробьев. В конце концов, она накинулась на собственного хозяина, и её пришлось усыпить. Вскрытие показало чрезвычайное уплотнение артерий мозга.