Перевернутый на спину Ваня развел пошире согнутые в коленях, в меру длинные, стройные ноги, демонстрируя готовность принять и тяжесть, и таран и, возбужденно облизывая припухшие, пунцовые губы алым кончиком язычка, нетерпеливо заерзал по простыням ягодицами, каждым своим

движением как бы утверждая — хочу!

И альфач оправдал его ожидания — шустро приподнялся и накрыл сверху, пристраиваясь между омежьих сильных бедер, подправил рукой норовящее промахнуться мимо увлажненного предварительно маслом входа налитое похотью копье.

— Аааххх! — сладко всхлипнул Ваня, подстраиваясь под первый пробный толчок и впуская внутрь длинную, толстую альфячью гордость. — Больно, Сима!

Не предупреждение — просьба. Значит, сейчас омега хочет по жестче. Что ж, значит, получит — раскрытая ладонь Симы немедленно обрушилась на бедро любовника, наградив обжегшим кожу звонким шлепком.

Ваня выгнулся в пояснице с исполненным безграничного удовольствия вскриком, и сплел ноги в щиколотках вокруг торса активно работающего тазом альфача, закрывая замок, замотал от избытка ощущений по подушке головой.

— Сильнее, Сима… — у него аж пальцы на стопах поджались. — Ооо, сильнее… Больно…

Прелесть омега, гибкий, охочий до экспериментов, раскованный. Твори с ним, что фантазия придумает, шлепай, связывай, загибай буквой «зю» и ставь в любую почти камасутровскую позу, растяжка позволяет.

Но. Сима его не любил, впрочем, взаимно. Не срослось почему-то. И чего обоим не хватало до любви? Загадка.

— Сима, Симочка, больно!!!

Шлепок, еще шлепок, и еще, сладостные всхлипы вдалбливаемого в матрас мчащего к взрыву Ванечки, звериные взрыки догоняющего Максима, хлопки паха о ягодицы, звуки смачных поцелуев и жалобные скрипы раскачиваемой кровати. Острый запах секса и свежего, трудового пота. Классно-то как! Ну, просто рай земной…

— Дааа! Симааааа! Больноооо!!!

Сколько искреннейшей радости от обычной порки ладонью. На, на, получай, и кричи, малыш, кричи!

— Кричи для меня, Ваня!!!

И Ваня кричал. Ох, как же кричал, захлебываясь смесью боли и наслаждения, срывая горло, а потом оба с подвывом изверглись, практически одновременно, бурно, содрогаясь мелкими конвульсиями.

Альфач рухнул сверху на продолжающего трепыхаться в послеоргазменных отголосках омегу и прижал к постели, награждая долгим благодарным поцелуем.

— В душ пойдешь? — спросил, с гортанным низким примуркиванием. — Или отнести?

Ваня посмотрел кротко-влажно, сквозь ресницы:

— Отнеси…

Привычная и ему, и Симе игра в любовь и заботу. А почему, собственно, нет? Ведь обоим комфортно и отношения не напрягают. Зато родители напрягают, с двух сторон, мощно прессуют, все мозги выели, когда свадьба.