Во сне очень легко, если себя помнишь, конечно, различить, где тебя ждут, а куда и соваться не стоит. Не то что наяву! Наяву никогда толком не знаешь, наша оболочка земная надежно внутренние просторы загораживает. А во сне — все распахнуто, тут не укроешь нескромного чувства. Сразу видишь, если огонек горит в окошке — значит там и ждут тебя доподлинно, тобою грезят недвусмысленно.

Кто грезит и подстерегает в уютном домике? В этом главная опасность связей через мечту или в сонном видении. Потому что хотя все, что видишь, тебе принадлежит и как бы твой продукт — а нельзя и пустым миражем назвать, потому что одновременно всецелая это реальность, потому что чувства, которые испытываешь — они настоящие, натуральные. Тут большая тайна, в которой наша явь и сон как раз и сходятся, под покровом страстей и ощущений сильных наших. Так что — одно дело фея тебя ждет, а совсем другое — оборотившись феей, черная какая-нибудь гадина, кровососущая, а то и просто из Охраны. Только ты соединишься, разомлеешь от близости любовной — глядь, тебя и заключили обессиленного в холодную явь! И вновь перед тобой толстые стенки, которые ты, казалось, уже преодолел и проскользнул насквозь легким ветром. ан нет! Как Тесея с приятелем приковала мертвая сила нашего смертного мира!

Человек слаб, как известно, и пока не насытит себя, не способен воздержаться. Так и со мной было, нет-нет, а и соблазнялся.

Один раз даже конфузно вышло, с самим собой, правда. Когда стал свое видимое тело исследовать, а оно такое гибкое, ловкое в сонных мечтах, поизгибался и ненароком свое мужское достоинство поцеловал: очень странное было чувство. Когда женщина наше мужское начало тешит — оно вроде естественно и сладко. А сам себя ублажаешь поцелуем — дикость какая-то... После той грезы я несколько времени вообще перестал блажью интересоваться. Вдруг осознал я, что не той я и не с тем близости ищу! И не видать мне от такой близости счастья, разве что забвение вязкое в себя засосет, как трясина... Испугался. Взял себя в руки, и с того времени, очень с разбором большим стал входить в близкие отношения.

Через какой-то срок мне впервые и приоткрылась даль, которой я домогался. Как завеса распахнулась, и увидел я невероятный, до неба клубящийся и вращающийся синий вихрь — глаз. И понял в то же мгновенье — что это и есть заветный вход в тайну и отсюда выход спасительный... Я было приготовился взлететь и туда скользнуть. И взлетел уже высоко, разогнался, а тягость меня осаживает, вниз тянет сила неимоверная. Присел я на высокой горе, а передо мной внизу пропасть и могилы вниз по склону крутому сбегают с кручи вниз. Вселенское кладбище для таких смельчаков, как я. Освещение сумеречное, без солнечного светила. Ну, думаю,— если я во сне, то не разобьюсь и нечего пугаться. И вниз кидаюсь. И стал падать взаправду. Так страшно, дух захватило, однако силой, тянущей вниз, управляю, торможу и хоть в самом конце, а задерживаю падение и плавно опускаюсь. Разве что лицом малость ткнулся в земляную горку. Передохнул и опять взлетел. Сила вниз тянет, однако лечу, хотя и с трудом великим. Так летел, пока не достиг океана. Гладь простирается — ни волны, ни ряби. Тихое, жидкое беспределие воды. И чувствую я, не перелететь мне через эту водную пустынь, сила страшная гнетет меня... От напряжения и проснулся, последнее усилие меня и пробудило. Однако я твердо теперь знал, как выглядит эта заветная дверца к спасению. Страшновато, конечно, смотрелось спасительное отверстие в тюремной стене, огораживающей эту жизнь. Не так, как в сказках, вроде "Золотого Ключика". Тут стихии, бушевали ненарисованные.