Второй вопрос:

Ошо, ты рекомендуешь медитацию или преданность. Я нахожу оба метода полезными; оба они ведут к одной и той же цели – к блаженству, к ананде. Иногда я чувствую, что я сущностный человек, а иногда я чувствую себя экстатичным преданным – поющим, молящимся, танцующим, играющим лилу с божественным. Могу ли я быть тем и другим? В чем моя настоящая природа? Что бы ты предложил для моего роста? За пятнадцать месяцев твоей саньясы страх смерти прошел, тело стало храмом божественного, ум стал Его инструментом. Все твои слова сладки, но еще слаще молчание, из которого я получаю направление для своей жизни: ничего не делать, принимать, действовать – и это очень хорошо для моего роста. Пожалуйста, пролей свет…

Если все так прекрасно, зачем делать из этого проблему? Почему не принять свое собственное понимание? Тебе всегда нужно чье-то свидетельство? Чье-то одобрение? Если меня не станет, что ты будешь делать? Если ты так счастлив, разве это счастье не служит достаточным доказательством того, что ты на правильном пути?

Но ты столько раз ошибался в жизни, что потерял доверие к самому себе.

Это нечто очень важное, что нужно понять и чему нужно научиться заново: доверять себе. Когда все прекрасно и ты счастлив, забудь о том, что я говорю. Не беспокойся об этом. Ты прекрасно знаешь, что все хорошо. Зачем сомневаться в собственном опыте?

Я слышал…

Мулла Насреддин поехал на автобусную экскурсию по Детройту. Проезжая по Джефферсон авеню, водитель автобуса описывал открывающиеся взгляду достопримечательности.

– Справа, – объявил он, – мы видим дом Доджа.

– Джона Доджа? – спросил Мулла.

– Нет, сэр, Хораса Доджа.

Проехав чуть дальше, он снова объявил:

– Слева мы видим дом Форда.

– Генри Форда? – предположил Мулла.

– Нет, сэр, Эдселя.

Еще чуть дальше по Джефферсон авеню: