— Где мы, черт возьми, находимся? — не выдержал Филиппc. — Проклятье, ни малейшего понятия. Ведь мы должны были быть на Оксфорд-стрит.

Они пробежали еще немного и неожиданно, к своей неописуемой радости, заметили арку, которая вела в темный переулок или двор. Не произнося ни слова, они укрылись в ней, слишком благодарные счастливому случаю и слишком промокшие, чтобы говорить. Остин взглянул на свою шляпу, она была совершенно испорчена; а Филиппc вяло встряхнулся, словно уставший терьер.

— Как это все некстати, — пробурчал он. — Хорошо бы, сейчас появилась коляска.

Остин выглянул на улицу; дождь все еще лил как из ведра; он посмотрел назад и в первый раз обратил внимание на большой дом, неприветливо возвышавшийся на фоне неба. Он был темный и мрачный, разве что в одном месте сквозь ставни виднелся свет. Остин показал на дом Филиппсу, который поначалу не выразил интереса, но потом вдруг воскликнул:

— Черт подери! Теперь я знаю, где мы. Ну, не то чтобы знаю, но однажды был тут с Уильямсом, и он сказал мне, будто здесь находится какой-то клуб. Не могу вспомнить, как он назывался. Эй! Это Уильямс. Ты не скажешь, Уильямс, где мы находимся?

Господин, который миновал их в темноте и быстрым шагом напраалялся к дому, услышав свое имя, оглянулся в недоумении.

— А, Филиппc, что тебе нужно? Добрый вечер, Остин. Вы как будто промокли?

— Конечно, промокли; попали под дождь. Ты говорил мне, что здесь какой-то клуб? Если это твой клуб, пригласи нас с собой.

Мистер Уильямс пристально поглядел на обоих промокших джентльменов и, справившись с сомнениями, сказал:

— Что ж, джентльмены, если хотите, можете идти со мной. Однако прежде дайте мне слово чести, что никому не расскажете об этом клубе и о том, что увидите там.

— Конечно же, нет, — ответил Остин, — зачем нам рассказывать, правда, Филиппc?

— Правда, правда. Пошли, Уильямс, не сомневайся.

Все трое двинулись в направлении большого дома, который оказался к тому же очень старым и был похож на посольство из прошлого века. Уильямс свистнул, дважды постучал в дверь и свистнул еще раз, после чего господин в черном открыл им.

— Ваши друзья, мистер Уильямс?

Тот кивнул, и молодые люди вошли.

— Запомните, — прошептал Уильямс, — вы никого не знаете, и вас никто не знает.

Приятели кивнули, после чего дверь распахнулась и они вошли в просторную комнату, ярко освещенную электрическими лампами. Мужчины стояли группами, ходили туда-сюда, курили возле небольших столов, все было как в обычной курительной комнате. Присутствовавшие беседовали, но почему-то полушепотом, и время от времени кто-нибудь останавливал себя на полуслове и с тревогой поглядывал на дверь в противоположном конце комнаты, а потом отворачивался. Очевидно, кого-то ждали. Остин и Филиппc сидели на софе, не в силах стряхнуть с себя изумление; почти все лица были им знакомы. В странной курительной комнате неведомого клуба собрался цвет общества: несколько молодых аристократов, юноша, только что получивший огромное наследство, три или четыре модных художника и литератора, знаменитый актер и известный священник. Что бы это значило? Предполагалось, что в данный момент все они находятся в разных точках земного шара, и тем не менее они были тут. Неожиданно в дверь громко постучали. Все вздрогнули, а те, что сидели, вскочили со своих мест. Появился слуга.