– Да! Да, Зиждитель Огнь, мне все ясно, – весьма бойко пропыхтел глава гомозулей и резко вздев голову, уставился на Бога.

Шибутно заколыхались волосы Двужила, будто на них кто порывчато дунул, а кончик мясистого носа купно покрылся махими капельками пота. Еще мгновение и те крупинки воды усеяли и саму браду, и усы, и всю поверхность волос на голове, вроде гомозуля окатил ситничек, мельчайший таковой дождь.

– Замечательно, раз все ясно, – отметил, вновь меняя тембр голоса Зиждитель, и теперь сказывая много благодушнее, легкая ухмылка тронула его огненно-красные уста. – Теперь ты, Вещунья Мудрая. Надобно разрешить вопрос с этим мальчишкой, как там его…

– Братосил, – подсказала царица имя юноши, зная, что Боги и в частности Огнь достаточно ровно, если не сказать стыло относятся к детям.

– Надо запомнить, как зовут, а то Перший при встрече спросит… А я и не помню, чем вельми Отца могу расстроить, – самому себе молвил Зиждитель, и медлительно вздев левую руку с облокотницы огладил прикрытые веками глаза, на малость сдержав на их поверхности тонкие, вытянутые перста. – Этого самого Братосила, как только станет возможным, вывезете из поселения. Честно скажу, я бы не стал с ним возиться, после того, что он натворил, но за него попросил Отец, Господь Перший. А я, как в общем и все иные сыны Богов, не могу не исполнить его просьбу. Словом вывезете его в дальнее поселение и перепоручите своим сподвижницам, что там главенствуют. Пусть за ним приглядывают, ибо мало ли чего ему в голову придет. Столько мороки из-за одного глупого отрока даже утомительно.

Было видно, и не только видно, но и ощутимо, что Бог и впрямь утомлен, поелику порой золотое сияние с его кожи исчезало. А сама кожа так бледнела, что чрез нее не просто проступали, а вроде выкатывались на поверхность оранжевые паутинные кровеносные сосуды и ажурные нити кумачовых мышц да жилок.

– Хочу, – теперь чудилось Огнь, еле ворочает языком, понеже говорил растянуто и неспешно, похоже, тот у него отяжелел. – Пояснить вам, чтоб окончательно стало ясно. Когда на Владушку напал энжей и дух с Дажбой принесли ее в капище. Мне стоило одного взгляда, чтобы возникла к ней привязанность и беспокойство, от которого не отвернешься, не отмахнешься… И если бы Воитель не отдал ей свою клетку, это сделал бы я… лишь бы девочка жила. Много позднее, когда открылось, что девочка божество я понял, это на меня… Да и не только на меня, но и на Дажбу, Воителя воздействовал Родитель, чтобы спасти плоть и показать… означить нам Расам, что за сияющее чудо живет в ней. Однако, это касается только нашей драгости… одной Владушки. – Бог говорил свою речь, многажды раз прерываясь, не столько обдумывая ее, сколько и впрямь утомляясь от слов. Он почасту оглаживал свой лоб, очи и губы перстами тем самым вспенивая на коже золотое сияние. – Все остальные дети, – добавил он. – В этом поселении… на этой планете… аль на иной другой меня не интересуют. И ежели еще раз, что-либо таковое повторится, надеюсь, на тот момент не будет подле моего Отца-заступника, а посему я уничтожу любого… И не важно, это будет человек, дух, гомозуль или альв… – Огнь, наконец, отворил очи и достаточно жестко глянул в лицо Вещуньи Мудрой. – Думаю Седми не больно расстроится тому обстоятельству, – при этом никак не задев Двужила, або стало итак понятно, что Воитель тому обстоятельству не огорчится. – Меня вообще, вообще тут не должно было быть.., – с явным огорчением молвил Рас. – Я хотел отдохнуть… в Галактике Отлогая Дымнушка, оно как дюже утомлен, но нахожусь тут ради лучицы. И, конечно, не позволю… ни кому не позволю погубить нашу бесценную лучицу… Лучицу, моего дорогого Отца.