Разговоры с Китоврасом оказались для Есиславы весьма интересными. Император слыл не только умным, обходительным гипоцентавром, он был предельно внимательным и всегда отвечал честно. Даже если не мог объяснить чего-нибудь, не таясь сказывал, что на данный вопрос не смеет ответить по причине запрета оный наложил Господь Перший. С ним девушке было легко, не ощущалось какого-либо напряжения или оглядки. И нередко забываясь, Еси говорила с ним о Крушеце, отделяя себя от него. В такие моменты император молча выслушивал молодую женщину, а после столь трепетно отзывался о ее естестве, теплотой той, словно сызнова объединяя их в одно целое. Китоврас, как и Кентавр, был предельно внимателен не только к мыслям и чувствам Есиньки, он не менее почтительно относился к биению жизни внутри нее, всегда с удовольствием выслушивая, сопереживая росту Ярило, успокаивая любые возникающие ее волнения.

Дня за два до предполагаемых родов Китоврас и Кентавр, прибыв на буравчике ко дворцу вещуна, вошли сначала в казанок к Липоксай Ягы, допрежь того выяснив, что сама госпожа утомленная духотой в помещениях ушла в сад.

Казанок в Африкие сохранил общий вид помещения некогда бывшего у старшего жреца в Лесных Полянах Дари. Расположившийся на первом этаже дворца, порой также величаемого детинец, казанок имел большое окном во всю стену. Мощные деревянные полки в несколько рядьев, на иной стене, хранили в себе аккуратно сложенные свитки и поместились супротив махонистого деревянного стола и стула с вычурно-вырезанными ножками да высоким ослоном, как и сидение, обитого мягкой коричневой материей. Свод в казонке был сводчатым, а сверху декорирован бледно-кремовым бархатом, на полу же лежал с низкой ворсой ковер во всю комнату.

Войдя в казанок гипоцентавры остановились напротив стола и Кентавр вкратце пояснил вещуну, что состояние здоровье госпожи предполагает успешное рождение ребенка только на их сфероиде, где для того уже все создано. И так как роды могут произойти в ближайшие два– три дня, им нужно ноне вывезти госпожу из Свечей. Липоксай Ягы поднявшийся со стула, стоило только в казанок войти гипоцентаврам, недвижно застыв подле него, обидчиво выгнул губы. Тугой волной пробежало негодование по его лицу и враз словно сгорбившейся фигуре, ибо он уже давно перестал быть старшим жрецом, а вернее правителем в поселениях. Вся как таковая власть теперь находилась в руках этого мощного народа, и в частности императора, коему никто не мог противостоять. Но днесь когда они захотели забрать Есиньку и лишить его радости присутствовать в первые мгновения жизни столь ожидаемого им Ярило, стало и вовсе больно… больно и обманчиво обидно. Китоврас, несомненно, почувствовал это состояние вещуна, и, понимая, что коли они хотят забрать с собой госпожу им необходимо заручиться его поддержкой, умягчено молвил: