— Справимся, — Пандора посмотрела на Андромеду. Та, нахмурившись, кивнула и покрепче перехватила нож.

— После дементоров вот это не страшно, — добавила Андромеда. Увидев удивление на лице Северуса, она вздохнула: — Так в нашей семейке учат патронусов вызывать, сразу после наступления совершеннолетия. Чтобы должная мотивация помогала ускорить обучение, берут напрокат стража и насылают на обучаемого, который полностью знает теорию. А Дэвис тогда за компанию попала. Мотивация — страшно эффективная. У меня с третьей попытки получилось, а с пятой он заговорил, точнее, начал истерично звать на помощь. Нас-то никто насчёт дементора в собственном саду не предупреждал.

— Я всегда знал, что Блэки ненормальные, но даже не представлял, до какой степени, — Северус поморщился. — Пошли, вперёд!

И он бросился в один из проходов. За ним побежала Пандора. Андромеда скрылась во втором коридоре.

Когда она выскочила в пещерку, то представшее перед ее глазами зрелище заставило девушку сперва замереть на месте.

На полу пещеры лежал полуобнаженный Сэм, а над ним зависла женщина, которая в это время начала менять очертания: вот вместо стройных ножек образовался длинный змеиный хвост, на руках вместо аккуратных ноготков появились длинные когти. А еще от нее во все стороны разило магией. Андромеду словно накрыло волной вожделения. Совсем еще молодая девушка едва сознание не потеряла от такого сильного желания дотронуться до обнаженной кожи лежащего на полу мужчины, и чтобы он дотронулся до нее... везде.

Она немного пришла в себя, когда ламия занесла руку с когтями над грудью Сэма. Стоя сбоку от устроившейся на полу парочки, Андромеда видела все в мельчайших подробностях.

Посмотрев на нож, зажатый в руке, девушка метнулась к чудовищу и вонзила нож точно в сердце.

Ламия, которой приходилось прикладывать просто колоссальные усилия, чтобы удерживать в плену желания этого молодого охотника — слишком уж сильно он сопротивлялся — даже не заметила, что они в пещере не одни. Сначала у нее даже мелькнула мысль довершить начатое, благо мужчина уже был достаточно распален, а его сопротивляемость и мощное тело давало надежду на неплохое потомство, но затем она передумала. Стоило ей ослабить контроль, как с него бы сталось сбросить сдерживающие его узы, и тогда неизвестно, чем бы все закончилось. Так что, когда ламия уже приготовилась нанести удар, хорошо посеребренный нож, правильно освященный, попал ей в сердце, она даже не успела оглянуться.

Умирала ламия красиво. Не было ни крови, не предсмертных воплей. Она замерла, а потом вся почернела, словно обуглилась или мумифицировалась, и рухнула на пол, разлетевшись при ударе прахом. На полу остался лежать присыпанный пылью нож.