Когда Петтигрю пробегал мимо меня, я крайне удачно пнул его ногой. Что-то подсказывало мне, что большего возмездия мне не добиться. Остаётся только лежать и давить им на психику. Рот они мне не заткнули, а зря.

— Чё не здороваешься, Червехвост? — в конец обнаглел я, но был снова проигнорирован.

Я знал, что кое-кого не хватает в этой кампании. Я не имел никакого понятия, ЧТО сейчас представляет из себя лорд Волдеморт, ведь у него не должно быть тела. Не бесплотный же он дух, в самом деле. Но моей фантазии не хватало, чтобы представить себе его.

— Поторопись, — прикрикнул Крауч на Петтигрю.

Он присел рядом со мной на землю и стал раскладывать какое-то барахло — я разглядел книжку, какую-то корону и медальон. Медальон! Чёрт, что же я делаю среди этого хлама? Должна же быть какая-то связь?

И тут появился Петтигрю, держащий в руках какой-то свёрток. А в свёртке было… был…

— А вот и наш Томми! — неожиданно для самого себя воскликнул я, превознемогая новый приступ ослепляющей боли в шраме.

— Круцио! — яростно выкрикнул Крауч, и мне стало не до нового имиджа Тёмного Лорда.

Первый Круциатус как первый поцелуй. Запоминается на всю жизнь.

— Хватит! — остановил его высокий ледяной голос, — он мне нужен… живым.

— Но, мой Лорд…

— Я сказал.

— Оно ещё и разговаривает! — истерично захихикал я, едва отдышавшись.

Было действительно трудно представить, что этот замораживающий властный голос исходит из этого… этого… нечто. После короткой пытки у меня всё окончательно расплылось перед глазами, и я уже понятия не имел, что эти психи удумали делать. Говорил же — сними с меня очки…

— Наглый, — практически с удивлением произнёс голос Волдеморта, — неужели совсем не боишься?

— А ты себя в зеркале видел? — выдавил я, и почувствовал его ярость всем своим существом.

Ну вот и всё. Историческая встреча произошла. Отличное начало! Я обязательно выйду победителем — для этого мне всего лишь надо встать и запинать его ногами…

Страха действительно больше не было. Меня охватило какое-то тошнотное безразличие к собственной судьбе, к спасению или не спасению. Одна мысль была — да будь ты проклят, что ж ты ко мне привязался?