— Может быть, он и знал. Может быть, он и собирался сделать что-то подобное, просто не рассчитал силы и умер раньше времени.

— Тогда почему он никому не рассказал об этом? Не поделился? Даже со Снейпом.

— Я не знаю. Почему ты мне задаешь эти вопросы? Возможно, хотел сохранить, как самый главный свой секрет.

— Не такой уж и секрет, как выясняется, если даже в Отделе Тайн незнакомые люди знали, что я — хоркрукс.

— Не путай, Гарри, может, они и незнакомые, но Руквуд работал на них, а значит, они знали много больше, чем остальные.

— Ну ладно, раз уж мы опять об этом вспомнили, что было дальше? В смысле, в лифте?

— Собственно, ничего особенного. Конечно, я сказала «да» на его предложение и едва удержалась, чтобы не расплакаться на месте. А он просто улыбнулся и вышел. И одновременно с этим всё вокруг снова ожило, лифт дернулся и поехал вниз. Амбридж только вымолвила что-то вроде «а-а-ммм» и захлопнула рот. По-видимому, для нее всё произошедшее мелькнуло перед глазами за долю секунды. А дальше… всё было, как было. Он сдержал свое обещание, я сдержала свое. И ни разу с тех пор об этом не пожалела, между прочим. Я и подумать не могла, насколько это интересная работа.

— И ты всё это время знала… — сказал он вновь, задумываясь.

Всё время их скитаний она знала и тряслась от страха за него. Мучилась, переживала, что он не выживет, боролась с сомнениями, кидалась от недоверия к надежде. И когда он ушел в лес…

— Секундочку! Гермиона, а ведь ты проговорилась!

— Ты о чем?

— Помнишь эту «замечательную» сцену в моем кабинете, когда ты перемежала подзатыльники с массажем?

— Разумеется, — уголки ее губ поневоле разъехались в стороны.

— Ты сказала тогда, что один раз уже отпустила меня одного в лес. Но ведь ты не могла меня отпустить! Я пошел туда тайком от вас с Роном, накрывшись плащом-невидимкой, и разговаривал перед уходом только с Невиллом.

Она улыбнулась еще шире и легонько сжала его ладонь.

— А ты постепенно становишься хорошим аврором, Гарри… Но всё-таки тебе еще учиться и учиться.

— Хм!

— На самом деле, ты мог бы сразу заподозрить подвох. Уже тогда. Потому что ты должен был понимать, что я ни за что на свете не отпустила бы тебя туда одного! Ни за что на свете! Если бы не верила, что тебя спасут.

Она бросилась ему на грудь, вцепившись в рубашку, комкая ее в кулачках, упираясь лбом, всхлипывая, твердя «ни за что на свете, ни за что на свете». Он обнял ее, прижал к себе, погрузил лицо в ее густые волосы.

— Ну, перестань, всё же кончилось хорошо! Тогда всё кончилось хорошо, и теперь всё кончится хорошо, вот увидишь.