Северус дёрнулся помочь, сообразив, что очкастый придурок стоял явно только для того, чтобы встретить его на ногах. На слегка небритой шее он нащупал тонкую ниточку пульса. Джеймс открыл веки и посмотрел на него мутноватым взглядом карих глаз.

— Ну и носяра у тебя, Снейп, — заявил Поттер, снова ухмыляясь, и отключился.

— Ты позвал меня затем, чтобы подохнуть у меня на руках? — скрывая волнение и странное ощущение, которое сдавило грудь, ворчливо сказал Северус, вливая в Поттера несколько зелий: укрепляющее, кроветворное, животворящий эликсир. Щёки паршивца тут же покраснели. Джеймс судорожно вдохнул влажный холодный лесной воздух, закашлялся и присел, мотая лохматой головой.

— Забористая штука!

— А то! — набрасывая на этого придурка согревающие чары, чтобы не застудился, проворчал Северус, чуть отодвигаясь и размышляя, что делать дальше. Может, в Мунго?..

— Да, глупо бы вышло, если бы я окочурился раньше времени и не сказал, зачем я тебя позвал, — протянул Поттер. — Есть сигареты?

— Ты разве куришь?

— Перед смертью, знаешь, захотелось попробовать, — философски заметил Поттер.

— Всё равно сигарет у меня нет, — хмыкнул Северус.

— Трансфигурируй тогда из чего-нибудь… У меня палочки больше нет.

Спорить со спокойным и серьёзным Поттером, пусть и отдающим распоряжения, не хотелось, поэтому Северус выбрал из своей сумки пучок лаванды, превратил его в сигарету, раскурил и отдал Джеймсу. Тот, конечно же, рисуясь, сделал затяжку и отправил сизый дым вверх.

— Ты мог обмануть кого угодно, Снейп, даже её, но не меня. Я всегда знал, что ты любишь Лилс до безумия, — наблюдая за тем, как растворяется в воздухе дым, сказал Поттер. — Потому что я тоже её любил… люблю. И как же я был рад, как был счастлив, когда она наконец выбрала меня, а не тебя. Я даже думал, что это… ну, вроде соревнования, что когда она станет моей, то я успокоюсь. А знаешь, нифига. Я только потом, дурак, понял, какая она. Вроде любил, но не знал, что она такая, понимаешь, Снейп? — вяло повернул к нему голову Джеймс.

Северус только кивнул, не мешая выговориться. Поттер снова затянулся и выпустил дым в небо.

— И вот я так накосячил, так… что почти не исправишь. А она… она простила, и жалела меня, и плакала. А я смотрел на неё и думал: «Чёрт, как я мог?». Как можно было быть таким дураком? Таким болваном? Скажешь, наверное, перед смертью мозги прочищаются, да, Снейп?

Не дождавшись от него ответа, Джеймс продолжил:

— Та старуха, мать Фрэнка Лонгботтома, рассказала мне одну интересную вещь, Снейп. Она, правда, тоже хотела не за просто так, а чтобы своего сынка с того света вытащить. Мантия… Моя мантия-невидимка, — Поттер достал из-за пазухи тонкую сложенную полупрозрачную ткань. — Семейный артефакт. А я побаловаться взял Саван Смерти, каково, Снейп? В общем, неважно. Оказывается, эта мантия самое главное назначение имеет прятать родных от таких вот «женихов Смерти», на каждое хитрое заклинание найдутся чары ещё хитрей, да? Вот только Саван и сам непрост: он тоже поглощает некроэнергию и вроде как, когда за тобой смерть приходит, эту энергию выпускает, делая вид, что она взяла свою жатву, круто, верно? Такой вот хитрый накопитель. Только для этого надо, чтобы мантия была в непосредственной близости от места насильственной смерти. Можно самому убивать, а можно на каких-нибудь казнях присутствовать, это кому как. Старуха Лонгботтом хотела, чтобы я эту мантию её сыну отдал, но перед этим отомстил Дамблдору, чтобы хорошенько зарядить артефакт. Типа такого сильного волшебника на пару лет хватит смерть обманывать.