Джасти обернулась и не сразу услышала, что многие новорожденные, возмущенные столь резким пробуждением, стали кричать, а эльфийки, плача ни то от страха, ни то от неизвестности, укачивали своих чад, нашептывали ласковые слова на ушки, пытаясь их успокоить. Если бы было время на стыд, Джасти определённо его почувствовала. Даже малышка Мариэль — та, которую она считала хрупкой красавицей, сейчас стояла в боевой позе, готовая до последней капли крови защищать всех. А Джасти — полевая медсестра, прошедшая три года в битвах, в голоде, в страхе, сейчас тряслась, будто это она тут беременная и её надо защищать. Хотя, и её можно понять — девушка увидела орков в первый раз и именно в тот момент, когда они рубили эльфов, будто те были безжизненными кусками мяса. Надо взять себя в руки! Она выдержала три года войны, встречу с гигантскими пауками… Нельзя быть обузой для всех! Но… что она могла? Уроки стрельбы забросила сразу, как только уехал Леголас — не до них было. Сражаться на мечах или с кинжалами не умела. Был бы тут автомат, с которым ей пришлось научиться управляться, но и того не было.

      Очень быстро крики стали заглушаться раскатами грома и бьющим по крыше дождём… В голове даже поселилась мысль, что им повезёт — орки пройдут мимо лазарета. Но судьба не любит, когда ей бросают вызов — стоило Джасти так подумать, как позади них сразу кто-то попытался проломить стену. Женщины закричали, поворачиваясь к стене лицами, но звуки сразу прекратились. Теперь уже и стены казались опасными… Они были заточены в своём же лазарете. Здание, даровавшее жизнь, теперь могло похоронить всех присутствующих.

      «Пожалуйста, пусть всё обойдётся! Пожалуйста, пусть всё обойдётся, — Джасти скрестила пальцы и приложила их к груди в молящем жесте, беззвучно повторяя мольбу: — Пусть орки уйдут. Пусть Йорвет с Киараном придут сюда только тогда, когда врагов уже не будет. Пусть они исчезнут. Всё что угодно, только бы никто не умер от лап этих тварей. Их слишком много для Белок. Они слишком сильные для присутствующих здесь. Пусть всё обойдётся. Пусть это будет сном!»

      Джасти молилась, мысленно стараясь перекричать весь тот шум, что она слышала снаружи, перекричать гром; зажмурила глаза, дабы не видеть предвещающих нечто плохое вспышек молний. Но всё бесполезно…

      Вдруг в дверь стали врываться. Сначала это были сильные толчки, а потом её пытались выбить ногой. Сам пол, казалось, от этих грохотов, стал ходить ходуном, Джасти даже здесь, на таком расстоянии от входа, чувствовала ударную волну. С пятого раза дверь удалось выбить так, что она вылетела с корнем, стол был с легкостью опрокинут, а в проёме показалась уродливая морда орка. Красавицы, не теряя времени, пустили свои стрелы, превращая морду врага в подушку для них. Какие-то не смогли пробить шлем, но две стрелы попали в глаза, и орк упал поверх двери. Но рано Джасти обрадовалась — за ним толпились ещё несколько уродцев. Они увидели в женщинах да в двух мужчинах слишком лёгкую добычу и сразу стали пытаться пробраться внутрь, но эльфийки не переставали обстреливать их — орки падали друг на друга, а Исенгрим и Зевинас ждали. Так враги, один за другим, пытались пробраться внутрь — впереди бегущие были подобием щитов для других, но стоило тем пасть, как сзади орки шли вперёд по трупам своих товарищей. Шаг за шагом уродцы приближались к своим добычам, пока половина лазарета не превратился в ковёр из мертвых тел и их черной тягучей крови.