— У меня плохие предчувствия насчёт всего этого. — Рон накануне ночью кое-что почувствовал, и это его насторожило.

Приснился кошмар, в котором появилось ощущение, что скоро он "провалится". Так-то он уже давно привык ко всем ужасам, которые иногда подкидывает ему подсознание, но именно этот кошмар был оригинальным, не повторяющим предыдущие.

Подсознание играло с ним. Тоннели, торчащие корешки, кости под ногами, явственный ослепляющий укол в спину. Затем магловские бомбардировщики и падающие на голову бомбы. Рона это не напугало, но заставило задуматься.

В ЛиберТи он встретился с отцом и обсудил беспокоящие его вещи.

— Как я понял, мне нужно разбираться с уродцами, а единственный способ поставить точку — взорвать их матку к чертям. — подытожил он, допивая остывший шоколад. — Для этого мне нужен большой рюкзак на несколько тонн и три-четыре фосфорных бомбы по тысяче фунтов каждая.

— А ты уверен, что сможешь прорваться через их орду? — отец же пил крепкое кофе с бренди. — Ты же сам говорил, что их там сотни тысяч.

— Выбора особого у меня нет. На Кеттенкраде прорвусь к кургану, буду расстреливать всех кто встретится на пути, прорвусь внутрь, доберусь до матки, сломаю рюкзак, установлю взрывчатку на бомбы, а потом попытаюсь выбраться оттуда. Делать нечего, в ином случае я останусь на той планете один.

— Но Великобритания того мира… — начал отец.

— Нет. Им тоже конец. — прервал его Рон. — Уродцы прокопают тоннели под Ла Маншем и никто их не остановит. Это сейчас они копают не очень глубоко, но если появится необходимость, прокопают на любую глубину.

— Бомбы где возьмёшь? — спросил отец.

— Дольф. — Рон положил на стол оплату. — Свяжусь с ним сегодня.

— Чем будешь платить? — отец встал из-за стола. — Они явно обойдутся очень дорого.

— Придумаю что-нибудь.

Марокко. Лагерь боевиков РАФ. 23 февраля 1996 года

Пустынные холмы. Ещё не успевший остыть песок грел пятки. Сухой воздух, верблюды, люди в национальной бедуинской одежде, антураж Востока…

— Здравствуй, Рон. — Дольф протянул ему руку.

— Здорово. — Рон пожал протянутую руку. — У меня мало времени.